– Сейчас получишь.
– Хорошо-хорошо, не буду больше издеваться. Но только в том случае, если ты оденешься.
Она встала и стала демонстративно надевать трусики, грациозно прогибая спинку и вытягивая ножки:
– Так достаточно?
– Нет.
– Сейчас во всём мире на пляжах девушки топлес ходят. Мы же на пляже.
– Но во всём мире топлес в рестораны не пускают. А ты сейчас в ресторане.
– Вот, нудила. Достал святошу из себя строить.
Тем не менее, она оделась.
– Держи, – я протянул Виоле большой кусок.
Осетрину можно употреблять без перца и без соли. В любом случае язык проглотишь. Мы налопались практически до икоты. Жиром были измазаны руки, лицо и одежда.
– Вот чего ты добился? Теперь вся одежда в жире. А так бы искупалась и всё. Теперь эти пятна уже не отстирать.
– Твой гламурный наряд нет никакого смысла отстирывать. Ему давно пора в топку.
– Ой! А твоим этим жутким штанам и рванной-прерванной ветровке, где место? О, правильно! А давай всё сожжём и будем жить, как обыкновенные дикари.
Дельные предложения из неё так и прут.
– Даже дикари набедренные повязки носили.
– Ладно, уговорил. И мы будем. Из травы и лопуха сделаем.
Она облизнула пальцы и снова скинула верхнюю одежду, а затем вихляя бёдрами стряхнула трусики:
– Давай! Теперь твой черёд.
– Я и не собирался.
Она подошла вплотную:
– Вот ведь врешь. Врёшь! Хочешь ведь меня. Я по взгляду вижу.
– Сколько раз говорить: я не люблю тебя. Не люблю. Зачем ты опять начинаешь?
Неожиданно она ухватилась за моё причинное место:
– Ого! Правду говорили, что ты герой-любовник. Такой большой!
Я схватил за ладонь девушки и вынужден был приложить силу, чтобы оторвать её от моего… э-э-э, паха.
– Вот ведь какой. Сильный. Учти, врачи говорят: терпеть вредно. Это плохо сказывается на здоровье мужчин.
– Я и не терплю. Меня это не беспокоит.
Почувствовав, что я только обороняюсь, она вновь попробовала перейти в атаку:
– Тебя не мучают эротические сны?
Вопрос, словно из анекдота. Поэтому мой ответ прозвучал, как по писаному:
– Нет, не мучают. Я от них тащусь.
– Ведь здоровый мужик. Зачем ты мучаешь себя и меня? Разве так можно? Идиотизм какой-то.
– Виола, родная, я люблю другую. Ты можешь это понять? Или у тебя сексуальная пелена застилает глаза, уши и мозг?
– Тогда почему он наизготовку? Значит, хочешь.
– Я же не импотент. Это инстинкт. Обычная природная реакция.
– Хорошая реакция. Я бы даже сказала: хорошая эрекция. Сейчас посмотрим, как она заработает по-настоящему, – девушка резким движением постаралась сдёрнуть с меня штаны.
Но я перехватил её руки и отвёл их от себя.
– Сильный. Пользуешься тем, что ты сильный.
– Господи, всё вверх тормашками. Вот если бы я, используя свою силу, насиловал тебя, тогда эти слова звучали бы нормально.
– А то, что я так унижаюсь – это нормально?
На её глазах выступили слёзы. Она сделала шаг в сторону и отвернулась.
– Виола, – я положил руку на её плечо, – мы так хорошо жили. Что случилось? Чего ты так ни с того, ни с сего завелась?
– С чего? С чего завелась? – вспыхнула девушка. – Я здесь свихнусь от одиночества. Представь только мою жизнь. Проснулась и нечем заняться. Только мысли, мысли, мысли – и ничего больше! И так каждый божий день. Ты хоть на рыбалку ходишь, а мне что прикажешь делать?
– Ходи со мной.
– А там я что буду делать? Сидеть и смотреть на тебя? Какая разница, где сходить с ума. Я больше не могу. Меня всё бесит. Я не могу жить. Не могу смотреть на море – так как там не плывут корабли. Не могу смотреть на небо – там нет самолётов. Не могу смотреть на тебя – потому что ты меня не любишь. Я ничего уже не могу.
