Кулинарная битва - страница 36

У Мэй имелся железный план: в «Кулинарных войнах» она добавит «Цыплятам Мими» чуточку бруклинского лоска. Ее подписчики обожают блюда из свежих продуктов и с местным колоритом. Они ценят все подлинное и естественное. Стремятся проводить время в кругу семьи. Образ ее подписчика ей детально обрисовало «Маркетинговое профилирование целевой аудитории социальных сетей с целью построения бренда номер 101». а ее канзасское прошлое, скорее всего, добавит ей поклонников. Непонятно, почему она раньше об этом не подумала?

Да нет, конечно, она обо всем подумала. Просто у нее были причины оставить в прошлом этот ранний эпизод своей биографии. Но раз сделать это все равно не получается, надо, по крайней мере, представить его в нужном свете. Правда, теперь, после двух отложенных рейсов, после трехчасового ожидания в Чикаго на плавящемся от жары асфальте взлетной полосы, после двухчасовой поездки в арендованной машине с совершенно осатаневшими детьми она была вымотана, измята и больше напоминала не возвращающуюся с триумфом героиню, а тряпку, какой в «Мими» вытирают посуду. Джесса вежливо напомнила ей, что по вечерам она не работает, и Мэй сначала завезла ее в гостиницу на окраине города, а уж потом отправилась в «Мими». Дети дремали на заднем сиденье, и Мэй была не в силах заставить себя их разбудить. Когда придет время укладывать их спать, она об этом, конечно же, пожалеет.

На подъезде к Меринаку на шоссе было такое место, проехав которое Мэй чувствовала себя уже почти дома. Пока училась в университете в Далласе и потом из Джоплинского аэропорта она всегда возвращалась этой дорогой. И каждый раз на съезде с шоссе выдыхала: «Вот оно, начинается».

Сейчас опять заведут старую песню: «Эта дочка Барбары, от нее одни неприятности»; «Слишком она нос задирает». Опять набегут все те, кто еще в школе понавешивал на нее ярлыков. а что она с тех пор могла измениться, им и в голову не приходит. В родном городе Мэй всегда надевала защитную броню, и эта броня к ней приросла, как ее собственная кожа.

После той заводи на шоссе, где отдыхали грузовые фуры, каждый поворот что-нибудь значил. Направо – к пивнушке, дальше – недалеко плотина, светофор – на перекрестке у школы, потом поворот к дому Кеннета, а вот новая дорога к молу – там раньше была просто тропинка: они по ней в Альбертсоновскую кофейню бегали. Она уже свернула на Главную улицу к «Мими», когда в своем креслице на заднем сиденье заерзал Райдер.

– Мама, мне на горшочек нужно.

– Сейчас, мой сладкий, сейчас приедем.

– Мне сейчас. Сейчас! Вот уже! Мама, уже!

– Одну минутку потерпи. – Она уже свернула на стоянку возле «Мими». – Даже меньше минутки. Миленький, я уже паркуюсь.

– Не могу!

Райдер извивался, стараясь выбраться из-под ремня безопасности, а Медисон, нагибаясь к нему со своего креслица, пыталась ухватить его за руки.

– Ой-ой-ой! Уже! – вопил Райдер. – Все!

– Райдер! – взвизгнула Мэдисон. – Райдер, вонючка! Фу-у-у!

С перелетами у Райдера вечные проблемы. Следующий шаг планировать было некогда. Мэй действовала стремительно и инстинктивно. Чуть ли не одновременно повернула ключ зажигания, отстегнула свой ремень, открыла дверцу.

– Ничего-ничего, Райдер. Сиди смирно. Райдер! Нет!

Райдер запустил руку в штанишки под попку, достал руку, само собой разумеется, мокрую и коричневую, и, выкарабкавшись со своего места, в панике обтер ее о спинку водительского сиденья.