Но теперь взгляните на эту ситуацию глазами западных стратегов, тех самых олигархов из Лондона, Парижа и Нью-Йорка. Их план был использовать униженную Германию как таран против СССР. А что они видят? Эта самая Германия, их потенциальное оружие, вместо того чтобы лежать у их ног и ждать подачек, заключает договор с их главной мишенью! Два изгоя, которых они хотели бы держать порознь и по возможности стравить, начинают активно помогать друг другу, усиливая друг друга! Германия получает ресурсы, а СССР – технологии. Это рушило все их расчеты! Это сотрудничество нужно было срочно прекратить. Веймарская республика, способная на такой прагматичный союз с коммунистической Россией, была не той Германией, которая им была нужна. Им нужна была другая Германия – агрессивная, реваншистская, яростно антикоммунистическая, готовая стать слепым орудием в их руках. И почва для взращивания такой Германии, как мы видели, была идеально удобрена унижением Версаля и экономическим хаосом… Оставалось только найти подходящего «садовника».
Естественно, такое положение дел, этот неожиданный и прагматичный союз двух мировых изгоев, заключенный в Рапалло, категорически не устраивал тех, кто привык дергать за ниточки на Западе. Вы только представьте их реакцию! Советский Союз, их главная идеологическая и геополитическая головная боль, не просто выживал, он начинал стремительно набирать силу, восстанавливать экономику и, что самое страшное для них, наращивать свое политическое влияние на мировой арене. И происходило это, о ирония, во многом благодаря технологической и экономической помощи со стороны Германии – той самой Германии, которую они только что унизили и ограбили! Вместо того чтобы Германия лежала в руинах и молила о пощаде, она помогала их врагу становиться сильнее. Это была не просто досадная помеха, это была прямая и явная угроза их планам мирового господства, их мечте о планете, поделенной между Лондоном, Вашингтоном и Парижем. Психологически это воспринималось как бунт рабов, которые посмели не только поднять голову, но и начать помогать друг другу против хозяев.
Именно поэтому, именно из-за этого опасного Рапалльского сближения, выбор окончательно пал на Германию как на того самого «темного рыцаря», который должен был сокрушить СССР. Но теперь задача усложнилась: нужно было не просто использовать Германию, нужно было сначала изменить ее, вырвать из объятий России, переформатировать ее политический курс. Необходимо было срочно разорвать этот противоестественный, с точки зрения Запада, союз. Нужно было привести к власти в Берлине силы, которые были бы не просто националистическими и реваншистскими, но и яростно, патологически антикоммунистическими, силы, которые видели бы в Советском Союзе не партнера, а смертельного врага. Силы, которые можно было бы легко направить на Восток.
И поиски такого «правильного» лидера, такого человека, который мог бы стать их инструментом, не заставили себя долго ждать. Миссия найти и оценить потенциальных кандидатов была возложена, среди прочих, на американского военного атташе в Берлине – капитана Трумэна Смита. Фигура весьма осведомленная и влиятельная, Смит внимательно сканировал бурлящий котел веймарской политики, выискивая ту фигуру, которая отвечала бы заданным параметрам. И его внимание привлекла одна восходящая, хотя тогда еще маргинальная, звезда баварской политики – некий Адольф Гитлер, лидер Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Что же привлекло Смита в этом экзальтированном ораторе, бывшем ефрейторе с неудавшейся художественной карьерой? А именно то, что Гитлер с фанатичной одержимостью проповедовал две идеи, идеально укладывавшиеся в планы его заокеанских наблюдателей: во-первых, необходимость полного уничтожения, ликвидации большевизма как мировой угрозы, и во-вторых, установление в Германии прочной, железной диктатуры, способной мобилизовать нацию для этой священной борьбы с марксизмом и для завоевания «жизненного пространства» на Востоке. Это был именно тот профиль, который искали!
