Культ ненависти: Гитлер. Как Европа создала дьявола - страница 2

Однако история редко идет по прямому, заранее начертанному плану. Первая попытка, Февральская революция 1917 года (по новому стилю – в марте), которая смела трехсотлетнюю династию Романовых, с точки зрения германских стратегов, прошла, как вы верно заметили, «не очень удачно». Почему? Да, самодержавие рухнуло, Николай II отрекся от престола – казалось бы, первая часть плана выполнена. Но вот незадача: власть захватило Временное правительство, состоявшее в основном из либералов и умеренных социалистов (фигуры вроде князя Львова, Милюкова, позже Керенского). И эти новые правители, несмотря на хаос в стране и развал армии, совершенно не горели желанием предавать своих союзников и заключать сепаратный мир с Германией. Движимые патриотическими чувствами, верностью союзническому долгу перед Антантой и, возможно, наивной верой в возможность «войны до победного конца» уже в рамках новой, демократической России, они заявили о продолжении участия России в Первой Мировой войне. Для Берлина это был серьезный просчет и огромное разочарование. Цель не была достигнута. Марионетку посадить на трон не удалось. А значит, игра должна была продолжаться, ставки повышались, и на сцену готовились вывести куда более радикальные силы…

Когда первая ставка не сыграла, когда Временное правительство, это дитя Февральской смуты, отказалось плясать под германскую дудку, Берлин понял: полумеры не сработают. Нужен был кто-то радикальный, кто-то готовый сжечь все мосты, кто-то, для кого Россия была лишь вязанкой хвороста для разжигания мировой революции. И тогда, в атмосфере нарастающего отчаяния и стратегического цейтнота, германское командование решило разыграть свою самую рискованную, самую отчаянную карту, свой главный, как вы выразились, козырь – фигуру Владимира Ильича Ленина. Представьте себе этот момент: высшие чины Германской империи, эти столпы монархизма и консерватизма, делают ставку на человека, чья идеология отрицала все, во что они верили. Это был пакт с дьяволом, совершенный в надежде спасти собственную шкуру, решение, продиктованное не симпатией, а холодным, циничным расчетом – использовать разрушительную энергию большевизма в своих целях.

И если вы ищете доказательства этой сделки, этого, не побоюсь слова, предательства национальных интересов со стороны будущего вождя мирового пролетариата, то взгляните на один факт, который кричит громче любых секретных депеш. Это знаменитый «пломбированный вагон». Сам кайзер Вильгельм II, глава воюющей с Россией державы, лично санкционировал, подписал приказ – неслыханное дело! – предоставить Ленину и группе его ближайших соратников беспрепятственный проезд из их уютной швейцарской эмиграции через всю территорию вражеской Германии в охваченную смутой Россию. Задумайтесь на мгновение! Шел 1917 год, третий год самой кровавой войны в истории. По всем законам военного времени любой гражданин враждебной державы, оказавшийся на территории Германии, подлежал немедленному аресту, интернированию, а то и худшей участи. Но для Ленина и его компании было сделано исключение поистине королевского масштаба. Их вагон, ставший символом этой сделки, получил экстерриториальный статус, его не досматривали, его пассажиров не трогали. Германия, словно заботливая нянька, доставила «бациллу революции» прямо к порогу своего врага. Можно ли представить себе более красноречивое, более неопровержимое свидетельство того, что Ленин был для немцев не просто случайным попутчиком, а ценнейшим агентом влияния, инструментом для развала русского фронта? Историки, конечно, могут долго спорить о нюансах, о том, кто кого больше использовал, но сам факт этого путешествия, санкционированного на высшем уровне вражеским государством, говорит сам за себя. А если добавить к этому многочисленные, пусть и оспариваемые некоторыми (ведь правду всегда пытаются спрятать!), документы и свидетельства о германском финансировании большевиков, вроде пресловутых «документов Сиссона» или отчетов германского МИДа о «поддержке деструктивных сил в России», то картина становится пугающе ясной. Психологически это легко объяснить: для германского генштаба Ленин был оружием, торпедой, запущенной в борт тонущего русского корабля. Для Ленина же, фанатично преданного идее революции, деньги и помощь от классового врага были лишь средством для достижения великой цели, и моральные терзания, если они и были, быстро уступили место революционной целесообразности. «Деньги не пахнут», особенно когда они помогают сокрушить ненавистный режим.