– Не важно, – наигранно отмахнулся Артём.
– Да ты ни как, – прищурилась она с укором, – пьяный! Да точно, – кривенько улыбнулась она, – глазки-то красные и перегаром за версту несёт.
"Какая наблюдательная ведьма", – подумал Артём и, закинув ногу на ногу, тут же ответил:
– Глаза красные, потому что я плакал всю ночь напролёт, а перегар это вон, – он кивнул в сторону стула, стоящего напротив, – Семён твой постарался… или, – задумался Артём, глядя в потолок, – это уже его природный запах?
– Хватит паясничать, – осадила его Раиса Павловна, – вроде бы взрослый мужчина, а поведение…
– Обязательно, как уйду отсюда, – натянуто улыбнувшись, перебил он. – Так что давай, читай эти каракули, да я пойду. Фирштейн?
Она безнадёжно покачала головой, решив поскорей покончить с ним. К тому же её чай, в отличие от Артёма имел склонность остывать. В добавок ко всему, ей ещё предстояло разобраться, как включается её любимый сериал на телефоне – в общем, дел было невпроворот. Она задумчиво посмотрела на завещание, а потом гордо подняла голову, выпрямила дряхлую спину и, прищурившись, уверено сказала:
– Послушай, слизняк, ты за всю свою жизнь не научился ничему и ничего сам делать не умеешь…
– Ты опухла, ведьма старая!? – выпучив глаза, вскочил Артём, от такой наглости его аж передёрнуло. – Ты хоть на секунду представляешь, с кем ты разговариваешь?! – яростно рявкнул он.
В ответ на это она только лукаво улыбнулась одной стороной рта, а в довольных глазах проблеснуло праздное чувство справедливости.
– Артём Александрович, – раздельно говорила она, – это не мои слова, хоть я и полностью с ними согласна, – Раиса Павловна протянула ему завещание.
Артём выхватил документ и, закипая от волнения, жадно поглощал ровный отцовский почерк. Ярость шипела, сдавливая зубы и грудь. Он швырнул завещание старушке в лицо и пулей выскочил из кабинета.
Отпихнув дверь, Артём побежал вниз, перепрыгивая через ступеньку. Сланцы живо шлёпали по бетону и пяткам. Гнев ослепил его, и Артём зацепился сланцем за кусок арматуры, торчащий из лестницы. На полном ходу он порвал себе тапок и рухнул на вымощенный трещинами и ямами асфальт.
Внезапное заземление унизило его больше, чем покалечило, несмотря на то, что приземление выдалось жёстким. Артём быстро поднялся, подобрал тапок и, матерясь во весь голос, угрожал худенькой палочке арматуры, нотариусам и всей улице в целом. Он поковылял к машине, из которой на помощь выбежал Гриша.
– Заводи! – махнул ему Артём.
Гриша растерянно потоптался лакированными туфлями по пыльной дороге и беспрекословно вернулся в машину.
– Поверить не могу! – яростно хлопнул дверью Артём, увалившись на переднее сидение. – Это же надо было!.. Ух, упырь противный!..
– Плохие новости, Артём Александрович? – с лёгкой ноткой сожаления в голосе спросил Гриша.
– Плохие для того, кто согласился в этом участвовать, – злобно отрезал он, ударив кулаком по бардачку. Бардачок открылся, и среди бумаг показалось бутылка виски.
– Куда едем? – раздался рёв мотора.
– В офис! – ответил Артём, открыв бутылку.
Он сделал несколько глотков и вернул бутылку на место. Они поехали. Артём снова её достал…
Спрашивать, что случилось Гриша не решался из деликатности. К тому же он был весьма тактичным и сдержанным человеком. Он не любил раздавать советы, потому что во многом считал себя некомпетентным, однако исключения тоже имели место быть. На сей раз поездка у них выдалась спокойной, даже несмотря на то, что Артём никак не мог найти себе место от злобы.
