Культурологическое наследие Дмитрия Сергеевича Лихачёва - страница 6

В должности научного корректора Издательства АН СССР Д. С. Лихачёв начал работу в Академии наук СССР в 1934 году. Как корректор Дмитрий Сергеевич участвовал в подготовке к печати второго тома «Трудов Отдела древнерусской литературы» (1935) – издания, важного для развития отечественной медиевистики, снискавшего мировую известность во многом благодаря тому, что с одиннадцатого тома и до пятьдесят второго Д. С. Лихачёв являлся его ответственным редактором.

Чтение книг из Библиотеки Академии наук способствовало дальнейшему формированию мировоззрения ученого. Важным являлось и то, что среди его коллег было много высокообразованных людей – А. В. Суслов, родственник жены Ф. М. Достоевского, технический редактор Л. А. Федотов, будущий известный скандинавист М. И. Стеблин-Каменский. «Общение с ними было великой школой. Как важно выбирать своих знакомых, и главным образом среди людей выше тебя по культурному уровню» [39, с. 411]. Корректорское дело сформировало интерес к проблемам текстологии, дало много полезной информации по изданию книг.

Дмитрий Сергеевич осознавал такой пробел в своем образовании, как неумение писать. «Когда я появился в университете, я с трудом мог в письменной форме изложить свои мысли …особенно не удавались мне переходы от предложения к предложению. Было такое впечатление, что каждое предложение жило самостоятельно. Логическое повествование не складывалось» [39, с. 413]. Чтобы язык стал богатым, Д. Лихачёв читал книги, написанные научной, искусствоведческой прозой, делал выписки (главным образом фразеологические обороты, отдельные слова, выражения, образы). Полагая, что главный источник богатой письменной речи – речь устная, старался записывать свою внутреннюю устную речь. Работая корректором, вел записные книжки, фиксировал кратко выраженные мысли.

В Институте русской литературы (Пушкинском Доме), когда Д. С. Лихачёву поручили написать главу о литературе XI–XIII веков, он правил и переписывал ее много раз от руки. «Я читал текст вслух и про себя, отрывками и целиком, проверял кусками и логичность изложения в целом» [39, с. 414]. Результатом был большой успех и приглашение участвовать в разных изданиях. Позже Д. С. Лихачёву удалось выработать свой особенный стиль. А. А. Гуссейнов говорит о манере его письма: «…тексты Лихачёва, как, впрочем, и его исследовательские труды, читаются легко. Этому, конечно, способствует ясность языка, еще больше эссеистская манера рассуждения. Автор часто апеллирует к личным наблюдениям, конкретным узнаваемым фактам и произведениям, непринужденно переходит от предмета к предмету; он пишет так, будто ведет непринужденную беседу. Вся эта мозаика на первый взгляд случайных фактов, воспоминаний, ассоциаций складывается в стройную картину, организованную вокруг определенной идеи» [7, с. 28–29]. Это высказывание точно соответствует восприятию публикаций Д. С. Лихачёва. Читатель «распознает» в них то, что либо знал в несколько ином виде, либо ощущал интуитивно.

Серьезно решив стать лингвистом, Дмитрий Сергеевич пишет работу о воровском языке. Впервые изданная работа «Черты первобытного примитивизма воровской речи» в сборнике «Язык и мышление» [56] вызвала «разгромную» рецензию Михаила Шахновича «Вредная галиматья» в «Ленинградской правде». Но лингвисты Абаев, Быховская и другие отнеслись к работе с интересом – это предотвратило арест. Но попытка Лихачёва поступить в аспирантуру Института речевой культуры закончилась неудачей – помешали партийные власти и отрицательная рецензия М. Шахновича. Критика также заставила Дмитрия Сергеевича прекратить работу в издательстве Академии наук и уехать на отдых в Новгород. Интерес к городу повлиял на выбор его будущей кандидатской диссертации «Новгородские летописные своды XII в.», создание книги «Новгород Великий. Очерк истории культуры Новгорода XI–XII вв.» [44].