Кумиры. Беседы с замечательными людьми - страница 11

– Ваш кинофестиваль родился в смутное время: казалось, кино как духовное искусство кончилось…

– Было время, я и сам так думал. С уходом из жизни Шукшина мне стало казаться, что на экране перестала говорить русская душа: столько мерзости и пошлости лилось с экрана. Но, когда в моей жизни появился «Золотой Витязь», я понял, что именно он поможет нам собрать все духовное и очиститься от той нечисти, которую привнесла новая культурная политика последних лет. А уж когда я начал работать над программой форума, увидел столько духовного и прекрасного, что порой трудно было сделать отбор. Каждый год мы показываем по 200 новых фильмов – игровых, документальных, телевизионных. Участники и единомышленники «Золотого Витязя» стараются не забывать Евангельские слова: «Невозможно не прийти в мир соблазнам, но горе тому, чрез кого они приходят». Недавно парламент признал деятельность нашего кинофестиваля как государственную и особо важную.

– Знаю, что «Золотой Витязь» занимается и прокатной деятельностью. Как можно совмещать веру и делать кино на продажу?

– Еще Пушкин печалился о том, что должен брать деньги за свое творчество. Но он вынужден был делать это, чтобы жить. Иное дело – торговать искусством и культурой. Вот это порочно. В этой связи у меня особая тревога: недавно президентом России подписан указ об акционировании и приватизации кинематографа. Жизнь уже доказала: не все в России можно отдавать в частные руки. Экран – это духовно-стратегическое оружие государства, способное возродить, возвысить или разрушить. Приведу такой пример: по сведениям медиков-аналитиков, итогом недавно прошедшего в Рязани кинофорума «Золотой Витязь» явилось резкое снижение в области преступности, наркомании, самоубийств и других социальных пороков.

– Всегда считалось, что интеллигенция выражает духовные чаяния народа. То, что сейчас рушатся традиции, – это вина интеллигенции? Вы чувствуете ответственность за то, что случилось со страной?

– Конечно. Российская интеллигенция и мы, кинематографисты, ее авангард, сыграли не последнюю роль в разрушении не только кинематографа, но и великой державы. Приведенные нами к власти первые руководители нашей «перестроившейся» страны не без помощи своих «интеллигентных» помощников и обслуживающих их представителей творческой интеллигенции смогли в короткий срок проделать с великой державой то, что на протяжении столетий не могли ни хан Мамай, ни Наполеон, ни Гитлер, вместе взятые. Эти «новые» развеяли по ветру то державное наследие, которое тысячелетие по крупицам собирали наши державные предки. Так что, думаю, российской интеллигенции следовало бы крепко покаяться перед народом, чтобы обрести его доверие.

– Глядя на молодежь, можно сказать, что ждет страну в будущем. Что вы думаете по этому поводу?

– У меня пятеро детей. Они растут в трудное время. Я не знаю, удастся ли им уберечь душу в обществе, в котором царит вседозволенность. На смену подлинному искусству пришла новая религия – религия экранного терроризма: место иконы в углу занял телевизор. Уже пятнадцать лет кино и телевидение, опьяненные «доходным промыслом», делают, что хотят. Правда, от их «экранных забав» проблемы государства резко увеличились. Ведь именно на продукции этих кино- и телебизнесменов выросло в России новое поколение духовных мутантов. Увеличились преступность, наркомания, алкоголизм, заболевания СПИДом и другими последствиями «свободной любви», патологические отклонения, проституция. Переполнены лечебницы и тюрьмы, обитатели которых прямо говорят, что воспитывались они на продукции «свободного экрана». Погибающие от СПИДа и наркотиков российские юноши и девушки адресуют свои беспомощные проклятия нам, взрослым людям, допустившим на Руси этот духовный геноцид. Поэтому, мне кажется, дети сегодня как никогда должны быть ближе к храму. Там – их спасение. А мы, взрослые, должны им помочь на державном уровне – хотя бы введением нравственных законов. Во всех цивилизованных странах существуют экспертные советы, не допускающие на экраны кино и телевидения безнравственные фильмы.