Я молчала, сложив руки на груди. Пока Натали не перестанет орать, ей бесполезно что-либо говорить. Я знаю, моя мать точно такая же. Они с Натали даже чем-то похожи внешне. Может, поэтому я так легко ей доверилась?
– Как это получилось, Ангелина?
Натали резко повернулась ко мне и, наконец-то, замолчала.
– Меня подставили. Нарочно подсунули эти бутылки. Я их не приносила из бара. Я не знала, что они там стоят. И тот носатый охранник…
– Что? Он толкнул тебя на них нарочно? Это ты хочешь сказать?
Голос Натали сорвался на визг.
– Да! Он толкнул меня нарочно! – заорала я в ответ.
– Аслан никогда в это не поверит!
– Не поверит, значит отработаю долг. Вот и все…
Мой голос прозвучал тихо. Очень тихо. Но Натали услышала.
– Ну-ну… – язвительным тоном сказала она, – Работай! Только имей в виду, денег в долг я тебе давать не собираюсь. У меня мать болеет, я все деньги отправляю ей на лечение.
Я кивнула и вышла в зал. Музыка оглушала, басы долбили по голове. Почему ди-джей не вырубает ее? Уснул он там что ли?
Проходящий мимо щупленький охранник вдруг приобнял меня и ущипнул за сосок, якобы в шутку. Я, даже не подумав о последствиях своих действий, размахнулась и ударила его кулаком в челюсть. Он упал, заматерился, и я, перешагнув его пьяное тело, пошла дальше.
По танцполу плыли огни и звезды, в голове стучали басы, щеки горели. Я подошла к бару и попросила бармена Серегу, чтобы налил мне водки.
– Ангелиночка, зайка, ты же не пьешь! – удивленно воскликнул он.
– С чего ты взял? – нетерпеливо спросила я.
– Не пьешь, не куришь, не трахаешься. Так про тебя все тут говорят.
– Ясно. Значит, буду рушить стереотипы. Наливай.
Он налил две рюмки, и мы выпили.
– Я слышал, что ты сегодня круто попала с этими вискарями, – сказал Серега.
– Бывает! – с наигранной беззаботностью ответила я.
Водка на голодный желудок моментально ударила в голову. Внутри меня разлилось тепло, и голова вдруг стала легкой и ясной. Я и вправду поверила в то, что ничего особенного сегодня не произошло. Ну разбила и разбила эти чертовы бутылки! Что сейчас? Прыгнуть с моста? Ну уж нет! Отработаю! Отдам все до единой копейки!
– Ты сходи к Аслану Азаровичу, поговори с ним по-хорошему, объясни все. Он – мужик строгий, но понимающий. Меня не раз деньгами выручал.
Я горько усмехнулась.
– Какая ему выгода меня понимать! У него бизнес, тут нет места жалости.
Выпив еще рюмку, я махнула Сереге на прощание и поплелась в кабинет Аслана.
Постучав, я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. В кабинете было сильно накурено и пахло дорогим одеколоном.
– Аслан Азарович, к вам можно?
– Заходи, – отозвался он.
Он сидел на диване и сигарой в одной руке и стаканом виски – в другой. Я подошла к нему и встала напротив, сцепив руки в замок.
– Я не виновата в том, что бутылки разбились. Охранник нарочно толкнул меня. Там есть камеры, посмотрите сами, – сказала я, глядя себе под ноги.
– Камеры неисправны. Все знают, что они там висят для вида. А то, что ты говоришь – такого просто не может быть. В охране работают парни, которым я доверяю, как самому себе. Я спрашивал у Ибрагима, он сказал, что ты упала сама, и он тебя не трогал. Я ему верю.
– Но он врет! – воскликнула я, взглянув в темно-карие глаза мужчины.
– Закрой рот! – рявкнул он и швырнул стакан на стол, – Как ты смеешь наговаривать на моих людей? Кто ты такая? Эти парни со мной уже десять лет, а ты пришла и работаешь тут без году неделя! Думаешь, я поверю тебе?
