— Отведите девушку в Бирюзовую спальню, проследите, чтобы ей выдали хотя бы гостевую пижаму, накормите завтраком.
— У меня аллергия.
— У неё аллергия.
Говорим с Бекетовым одновременно.
Левый глаз Якова Матвеевича подозрительно дёргается.
— Прежде чем кормить гостью, расспросите у неё обо всём как можно подробнее. Если её после приёма пищи осыплет дерматитом или не дай бог ещё что похуже случится, можете распрощаться со своим местом! — напирает Яков Матвеевич. — Вам всё ясно?
— Разумеется, Яков Матвеевич. Разрешите проводить гостью? — вежливым тоном интересуется женщина средних лет.
— Убирайтесь, — цедит сквозь зубы Яков Матвеевич.
— Иди, — шепчет Бекетов, шлёпнув по попе. — Валентина Петровна служит семье много лет. Она обслужит тебя как надо…
Я делаю большие глаза, сигнализируя, что нам нужно поговорить. С глазу на глаз.
— Потом, — отрубает и переводит взгляд на отца.
Я выхожу из кабинета, как мне и приказали, следуя за прислугой, на шаг позади неё. Но я была бы не я, если бы не отстала от Валентины Петровны уже через мгновение и не припала ухом к двери, чтобы услышать хоть что-то.
Мой манёвр не остаётся незамеченным.
— Марианна, подслушивать — это дурной тон! — голосом строгой директрисы отчитывает Валентина Петровна и добавляет. — Вам не поздоровится, если об этом узнает Яков Матвеевич.
— Да больно надо! — фыркаю и отхожу. — Веди меня в цветную комнату!
— В бирюзовую.
Боже… Куда я попала?! Здесь даже у комнат есть свои названия.
Я иду следом за прислугой и прокручиваю в голове то, что успела подслушать.
Успела услышать не так много, но мне это жуть как не понравилось:
— А теперь поговорим о том, как ты собираешься вернуть семье долг в миллион евро… — произнёс Яков Матвеевич голосом самого жестокого и злопамятного коллектора на всём белом свете.
4. Глава 4
Бекетов
Как только Марианна покидает кабинет отца, тот выдаёт скрипучим голосом:
— А теперь поговорим о том, как ты собираешься вернуть семье долг в миллион евро…
Приехать в дом отца было ошибкой. Но и не приехать сюда я не мог.
У меня не было при себе миллиона евро наличными, чтобы расплатиться за Марианну. Своих многомиллионных счетов у меня тоже нет, я предпочитаю не следить и пользуюсь налом.
Выход был только один — запустить руку в семейные счета. а это было всё равно что поджечь сигнальную ракету и дополнительно крикнуть в прямой эфир о том, где я нахожусь.
Юлить, путать следы со счетами времени тоже не было.
Я мог бы улизнуть и залечь на дно.
Если бы Марианна едва не померла от сильнейшего аллергического приступа. Она едва не умерла. У меня на руках. Я, увлечённый и раздираемый похотью, слишком поздно понял, в чём дело.
Едва успел. А если бы не успел?
От этой шокирующей мысли меня снова бросает в холодный пот.
Пришлось задержаться в борделе больше необходимого, а когда выехал, понял, что мне «сели на хвост» люди отца. Нескольких часов им вполне хватило, чтобы понять, где я нахожусь.
Бежать было бы глупо. Всё равно, что в открытую объявить войну отцу, а возможностей задавить у него предостаточно. К тому же у меня была спящая, ослабевшая Марианна. Ей нужно было дать отдохнуть и восстановиться. Я не хотел рисковать её жизнью.
Поэтому решил сделать явку с повинной. Думал, что выгребу все свои заначки и расплачусь с долгом перед отцом.
Я не принял во внимание, что отец слишком долго ждал удобного случая, чтобы поквитаться.
