Ведь у него имелся выбор. Я видела это по лицу бывшего хахаля матери. Он, очевидно, боится моего покровителя.
Сабуров мог забрать из этого дома и меня, и Аню. Но не захотел. Ему куда удобнее избавиться от меня. Вырвать занозу с корнем. А если глубоко застряла – с кожей.
Чувствую его тяжёлый взгляд на себе. Ждёт моего решения.
Я должна была быть ему благодарна. Но ни на какую признательность сейчас не способна. Мне хочется вцепиться в его лицо ногтями за то, что творится в моём сердце.
Господи, какая же я наивная дура. Самонадеянная, самодовольная, уверенная в себе настолько, что уже не сомневалась, что его яйца в моих руках. А он взял и обрубил мне кисти.
Я не могу встать и уйти. Не могу не согласиться. Не могу доверить неизвестным людям сестру. Выбор без выбора.
Разрешили бы они ей видеться со мной, скажи я нет сейчас? Не факт.
А Сабуров… он уже отказался от меня.
– Хорошо, – медленно поднимаю ресницы, смотрю на Николая Сергеевича.
Он скупо улыбается.
От взгляда Сабурова моя щека грозит вот-вот возгореться.
У меня в руках его последний подарок – сотовый телефон. Я сжимаю его пальцами так сильно, что кажется, он вот-вот треснет. Сдерживаю себя от того, чтобы не посмотреть на него. Если я позволю себе эту слабость, то вцеплюсь в его ногу и он будет уходить отсюда, таща меня по полу. Потом отряхнёт ботинок, чтобы сбить грязь, и пойдёт дальше.
Поднимаюсь, как примерная девочка. Ведь этого от меня и ждут.
– И где моя комната?
Хозяин дома вновь улыбается дежурной улыбкой. Переводит взгляд на Сабурова в ожидании разрешения. Тот, должно быть, кивнул, не знаю. Но мужчина поднялся и вывел меня из гостиной.
Пытаюсь держать себя в руках, но, кажется, рассыпаюсь с каждым шагом всё больше и больше. Оставляя в следах от моих шагов пепел.
Николай Сергеевич провёл меня в просторную комнату на втором этаже. Девчачью. Красивую, с бледно-лиловыми стенами, белой кроватью с балдахином и большими окнами с видом на сад. Не спальня – сказка. Сколько же Сабуров заплатил за этот дорогой приют?
– Смежная с этой комнатой детская Аннушки. Господин Сабуров распорядился позднее привезти ваши вещи. Располагайтесь, скоро ужин. Если пожелаете, его поднимут сюда.
Когда дверь за ним закрывается, я припадаю спиной к стене и медленно сползаю по ней. Наконец позволив себе чувства. Рыдания вырываются из меня толчками, крупная дрожь сотрясает всё тело. Я закрыла рот рукой, потому что опасалась, что меня услышат и на первом этаже.
Такой брошенной я не ощущала себя, даже когда мама ушла. Тогда всё воспринималось иначе, осознание пришло не сразу.
Но Сабуров… мне казалось, он не сможет отказаться от меня. Я чувствовала, что, несмотря на все мои выходки, он что-то испытывает ко мне. Но выяснилось, что нет.
Дверь из смежной комнаты распахнулась. Вошла Аня.
Мне совсем не хотелось, чтобы она видела меня такой разбитой.
– Спичка! Ты здесь! Ты осталась! – испуганная моим состоянием, она подбегает ко мне и не знает, что делать. – Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
Аня опускается на пол рядом со мной, неловко пробуя меня обнять. Я сжимаю её за плечики, не в силах справиться с собственной болью и разочарованием.
– Угу, – единственное, что способна произнести сквозь душащие слёзы.
– Кто? Тот огромный мужик? Он так смотрел на тебя, – её слова ещё глубже бередят рану.
– Как? – всхлипывая спрашиваю, прекращая реветь.
