Только внутри этого городища с незапамятнонынешних времен уже обстоятельно закрепились современные жилые строения с небольшим заводиком, административные типовые постройки и, соответственно, краеведческий музей, где беспрестанно толчется неизвестно откуда возникающая туристическая братия.
Рядом неудержимо-пчелиным роем гудел на все лады разношёрстный рынок, похоже, торговавший днём и ночью без перерывов, круглосуточно. И уступающий своему областному собрату разве тем, что тот едва не постоянно обновлялся очередной уймой смуглоликих торговцев. Возможно, они всего лишь порой мигрировали оттуда сюда и обратно, готовые за деньги, не моргнув глазом, выполнить любую работу. С одним из таких, владельцем грузовика, обожжённым вовсе не северной стороной солнца, я наскоро и договорился о доставке скорбного груза к месту назначения, находящемуся за старинным военкоматским зданием.
Для этой печальной миссии у нас имелась казённая сумма, для пущей надежности время от времени проверяемая во внутреннем кармане форменного обмундирования. Пилигрим из бывшей братской республики и не артачился, лишь гортанно озвучил мои представительские расходы, жестикулируя при этом обеими руками. Да ещё на полностью застёгнутый у меня в этой парилке мундир глянул с неуловимым недоумением, впрочем, мигом сменившийся привычно-цепким взглядом.
А у нас всегда так, чтоб всё чин-чинарём было, как надо, без сучка и задоринки. Чтоб совсем как у деда, всё по-честному, коль я один в один их вылитая родовая. И мне, его последышу, тоже, как и самому деду, вечно до всего на свете дело было, с детства все уши пропели. Осталась теперь дома от него, фронтовика-добровольца, сгоревшего в сталинградском адовом огне, одна лишь фотокарточка, похожая на старый горчичник, – кто из нас горя не знавал?
Работодатель из некогда братской республики оказался на редкость проворным, как тот самый, что един в трёх лицах: и швец, и жнец, и на дуде игрец. Копалям же «из ларца» только и позволил, что перенести с «Курдюга» почившего в кузов грузовика. И, само сострадание, даже выгрузку, где надо, на себя принял. Не обращая внимания на жару и огорчённо цокая, работодатель бегал вокруг машины и, закатывая глаза к небу, сам с собой разговаривал. Но по всему было видно, что он, главным образом, доволен удачно подвернувшейся работой.
Стало быть, мое вверенное сопровождение будет и далее на катерном приколе дружно довольствоваться солнечными ваннами, тем более ещё в посёлке все были своевременно снабжены положенным сухпайком, порядок есть порядок. У меня сразу как гора с плеч, с такими деятелями и без этого глаз да глаз нужен. А в нужный час и завершим своей командой всю похоронно-скорбную миссию, чтоб после, от греха подальше, ходом и обратно в места хоть не «столь отдалённые», но зато уже привычные.
К этому моменту для отправки в областной изолятор конвойный передал обидчика Серёги Кожаного местным правоохранителям. По-прежнему ко всему безучастного, того стремительно водворили в машину, в каковой охнешь и ты, как не будет пути, и та, рявкнув сиреной, сразу исчезла с глаз долой. Почище, чем в дешёвом боевике, мало того ещё тормозами на всю улицу взвизгнуло.
Смуглолицый машинный владелец вправду был хозяином слова: он не только споро доставил груз по назначению, но слетал в нужное помещение, соседствующее с основным больничным комплексом, откуда появился с таким же собратом, и они по крутым ступенькам стащили домовину с усопшим в подвальную низину. Но и на этом он не остановился, самостоятельно расширив свои полномочия: вызнал у патологоанатома время выдачи тела и вызвался доставить Серёгу Кожевникова к месту последнего упокоения.
