Алёнка подхватила Шкоду под передние лапы и волоком потащила, её упиравшуюся, вон из огорода.
Приглядевшись намётанным взглядом к подошедшему Семёну, дед Кузьма, отдавая ему тяпку, поинтересовался:
– Никак пчёлы покусали? – и получив в ответ лаконичный утвердительный кивок, поспешил успокоить: – Ничего, пройдёт, полезно даже!.. В разумном количестве. Сейчас баньку затопим, как рукой всё снимет!
Посмотрев как шибко-загорелая молодёжь ухватилась за тяпки и, встав наискось напротив друг друга, со знанием дела рьяно принялась за работу – дед Кузьма торопливо потопал топить баню.
Лёнька еле успевал за сноровистым Семёном, идущим спереди. И закончив очередной из многочисленных рядков, отдыхая – поинтересовался у поджидающего деревенского собрата:
– Сень, давно хотел тебя спросить. Почему у нас картошка мелкая, а у вас крупная?
– Так вы какие семена заготовляете? – прищурил глаз Семён, как будто сам не знал.
– Размером с яйцо примерно. Ты же нам помогал, – благодарно напомнил ему Лёньчик.
– Да видел я, вместе же сажали, – согласился Сенька, – вот именно, с яйцо. И вырастает она у вас не больше нашего гороха. Надо для саженцев выбирать длинно-худосочную! Потом чик её повдоль-напополам, для экономии! А то и четвертовать. Главное, глазки не повредить. Такую и надо сажать. Она когда вырастает, почти вся таким же цельным размером получается, только намного толще и мосластее! Гены, дээнка, наследственность… Уловил разницу? – подробно выдал фирменный деревенский секрет потомственный сельчанин Сенька.
– Ага! Обязательно научу Батю, в следующем годе только. Сейчас уже поздно пересаживать. Да и неохота… – пообещал ему и себе, умудрённый мудрым советом, Лёнька. Поспешно поспешая за ловкими и привычными телодвижениями деревенского собрата.
Когда Лёнька с Сенькой закончили окучивать последний рядок, со двора уже давно доносился вкусный запах дыма от сгораемых берёзовых поленьев. И над рубленой баней, из кирпичной трубы курился белый столбик дыма.
Дед Кузьма успел уже попариться, и дожидался ребят сидя на крыльце в расшитой льняной рубахе, утирая пот со лба накинутым полотенцем. Он добавил в печку изрядную порцию дров и хитрым глазом наблюдал теперь – насколько хватит терпения молодым пацанам, юркнувшим в натопленную жару парилки.
Как он и предполагал – первым выскочил, держась за обожжённые уши, городской житель Лёнька.
Сенька, более привычный к такой терапии – похлестался берёзовым веником более продолжительное время. Но, выйдя, и, опрокинув на себя ушат холодной воды – не отважился во второй раз сунуться в раскалённое пекло парилки.
– Ну как, уши в трубочку свернулись? – поиронизировал над молодёжью Кузьма.
– Нормально… – отшутился Лёнька.
– Хорошо!.. Даже опухоль пчелиная выпарилась, – крякнул Семён, ощупывая своё почти первозданное лицо. И ненавязчиво добавил, потирая живот: – Попить бы, а то есть так хочется.
– А как же, остыньте только маленько, – обнадёжил Дед Кузьма.
Немного выждав, пока разгорячённые лица ребят поостынут, он повёл их в избу.
В просторной горнице суетилась, собирая на стол, бабка Марья.
Аккуратно причёсанная Алка помогала бабушке расставлять последние атрибуты застолья. Она вся аж светилась послебанной чистотой, улыбчиво поглядывая на пацанов. …И резко пахла, по совету друзей – сивушным запахом самогона.
Советчиков аж передёрнуло, и они брезгливо поморщились, принюхиваясь к своеобразному одеколону.
