– Положено – значит, регистрируй, – отрезал я. – Или ты у нас теперь решаешь, кого искать, а кого нет?
Дежурный, пыхтя, взял книгу, размашисто вписал каракули, будто мстя бумаге за мои слова.
Я повернулся к мужчине:
– Леонтий Прохорович Лазовский, если не ошибаюсь?
– Да… А вы откуда знаете?
– Ну вы в городе личность известная, – чуть отшутился я, не сказал, что навел о нем уже кое-какие справки – ведь всё-таки его сынок шатался с топором по ночному озеру, а в таком деле каждый под подозрением у меня.
Проверить нужно всех и вся.
Он кивнул, слегка нахмурившись и всё ещё вглядываясь в меня – видно, удивлялся новому, незнакомому лицу. Приглашающим жестом я указал в сторону своего кабинета.
– Пройдёмте. Поговорим.
Мы прошли ко мне в кабинет, я прикрыл дверь. Только начал расспрашивать Леонтия Прохоровича о сыне Гришке, как телефон, до того молчавший, вдруг ожил и надсадно зазвенел.
– Петров слушает, – ответил я, беря трубку.
Сначала – только всхлип. Потом голос. Женский и знакомый, но почему-то жалобный.
– Андрей Григорьевич… Мельников пропал.
– Что?
– Это… это Краснова. Надежда Ивановна… из музея. Вы же… помните?
Я выпрямился на стуле и прижал трубку крепче к уху, чтобы посетитель не слышал звук из динамика.
– Конечно, помню. Просто вы меня сразу огорошили. Давайте по порядку. Что случилось?
– Он… Он исчез, потерялся… – голос её дрогнул. – Валентин Ефимович так и не вернулся. Обещал сразу – с озера – заглянуть в музей, рассказать о своих наблюдениях, выводах… Но не пришёл.
– Может, задержался? – осторожно предположил я. – Дел у него, сами понимаете… Или забегался. Люди науки – они такие.
Я старался не выдать лишнего и потому говорил кратко, но следил за голосом, чтобы звучал помягче.
– Нет, – перебила она. – Он бы пришёл. Или передал через администратора гостиницы какую-то информацию. Я звонила в гостиницу, его и там не было. Он еще там, вы понимаете – на Чёрном озере…
Я молчал. А она продолжала – громко дыша в трубку, обдавая женским страхом за человека, которого едва знала. Хотя, похоже, тут я ошибаюсь – она в ученого уже влюбилась, еще по переписке. Сейчас таким никого не удивишь.
– Я разберусь. Съезжу на место, – пообещал я и, посмотрев на часы, продолжил: – Прямо сейчас мне некогда, но обещаю, что сегодня же проскочу туда и все проверю. Обойдемся пока без заявления, мы ему не родственники и заявлять не можем, ведь прошло слишком мало времени. Но уверяю вас, сегодня же я все проверю, только чуть позже.
– По… позже? – даже через трубку я ощутил, как Краснову охватил тихий ужас.
– Ну да… Вечером. Да хоть даже если и ночью придется. Я проверю, я же вам пообещал.
– Ночью не надо, Андрей Григорьевич, лучше тогда до утра подождите.
– Все будет нормально, план действий оставьте мне.
– Вы не поняли… Вода… она же должна снова потемнеть. По моим расчётам, скоро. Он… он там один…
– Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь. Где именно он был, вы знаете?
– Не точно… Валентин говорил: северный берег, ближе к старому кордону. Где камыши и впадина – место с замуленным дном… вроде как, там… Я могу дать вам старую карту.
– Я примерно понял, где это, – успокоил я женщину, хотя понятия не имел, что там за камыши и впадина, но это можно будет у местных спросить по ходу дела, сейчас главное – панику не разводить. – Как только все выясню, позвоню вам на домашний. Ну или через музей вас найду.
