Курсант ВМА. Учеба в ВМА им. С. М .Кирова - страница 8

ул. Боткинская 15

Владимир Озерянин

см. ФОТО: Личная, случайная фотография моего общежития.

Мчусь снова в аэропорт и обратно. Подъезжаем на такси туда, где я сам еще ни разу не был. Боткинская №15. Пятиэтажное, серое, обшарпанное веками здание. И вот уже втроем поднимаемся по жутко грязной и древней лестнице на третий этаж, по указанному адресу. Жена несет ребенка, а я тащу наши пожитки. Открываю дверь на этаж. В нос шибает спертый воздух с букетом всевозможных запахов скопления человеков.

Это и пережаренный лук и прокисшая капуста. Это и испарения от развешанного по всей длине коридора постельно-нательного белья и смрад общего туалета. Пригибаемся чуть ли не до прогнивших половиц сто лет не красившегося пола, потому что простыни и пододеяльники свисают почти до него. Стены ободраны до кирпича. Полумрак, потому что два окошка в противоположных концах шестидесятиметрового коридора не открывались и не мылись со времен их установки. А это было, как я узнал намного позже, в 1861 году.

Правда, доски пола мокрые и скользкие, как будто их только что кто – то елозил невыкрученной тряпкой. Так и пробираемся, как по джунглям. Я периодически раздвигаю сырое белье и присматриваюсь к тусклым номеркам на дверях. Добираемся до противоположного конца тоннеля. И вот, наконец, я вижу свой «счастливый» №13. Коридор узенький, как щель. Как раз два человека могут разминуться в полоборота.

Напротив двери нашей кельи настежь открытая дверь, как оказалось, общей кухни. Там около десятка молодых женщин на мгновение прекратили свой поросячий визг и вытаращились в нашу сторону. Вся кухня была затянута парами от кипящих на газовых плитах кастрюлек и сигаретным дымом. Женщины были кто в чем. В домашних халатах и стоптанных тапочках. В повседневной одежде и летних платьях.

Вдоволь насмотревшись и оценив новых жильцов, они снова, как по команде загалдели и затянулись сигаретами. Я перевел взгляд снова на свою дверь. И тут мой взгляд уперся в очень знакомое лицо мужчины, которого я уже где – то сегодня видел, но так как он был в спортивном костюме, а освещение было крайне скудное, то и не сразу, узнал кто это такой. А он в это время активно изображал влажную уборку пола, работая шваброй.

Чуть ли не нагло подвинув его от двери, вставляю ключ в замочную скважину. Открываю дверь и пропускаю жену. Заходим, захлопываем дверь, и немеем от охватившего нас обоих ужаса. Клетка, 12 метров квадратных. Темно. Со средины потолка свисает патрон без лампочки. Голая железная панцирная кровать, и больше ничего. Садимся на ржавые, скрипучие пружины. У супруги катятся слезы из глаз. У меня волосы встают дыбом.

Со стен свисают ободранные древние обои. Стены сырые, голые, черные. С многочисленными кровяными пятнами, свидетелями боевых действий с кровожадными насекомыми. Окно временно прикрыто, пожелтевшей, в бурых пятнах, газеткой «Правда». После наших, приспособленных ГэДээРовских хоромов, это показалось какой то – тюремной камерой.

– Куда ты меня привез? – озвучила немой укор моя любимая. А у меня продолжал крутиться в голове вопрос:

«Кто же это был только что там под дверью?»

– Погоди дорогая, – говорю жене. – Освоимся, разберемся. Живут же как – то люди и здесь. И тут я вспомнил:

«А ведь мужик, который моет полы в коридоре, это тот самый, который выдавал сегодня мне ключ от хибары. Это же майор Коклюшин! Так вон оно что! Вот почему он так опешил утром.»