Курт Сеит и Шура - страница 32

Сеит неохотно оторвал взгляд от подарка и внимательно посмотрел на отца:

– Куда мы поедем?

– У меня есть кое-какие дела неподалеку. Я должен встретить и сопровождать царя с семьей в летний дворец в Ливадии. Через три недели я вернусь. Затем мы с тобой поедем в Санкт-Петербург.

– Ура-а-а! Это правда? Я поеду с тобой прямо в Петербург?

– Да, сынок. Отныне ты начнешь обучение, которое необходимо для твоего будущего. В оставшееся время, пожалуйста, позаботься о себе. Не вздумай заболеть. Когда твои раны заживут, не ленись, потренируйся в искусстве наездника. До моего возвращения ты должен хорошо кушать и ездить на лошади каждый день. Будь осторожен и не устраивай сумасшедших выходок. Отложи свое удальство для будущего. Договорились?

Сеит утвердительно кивнул. Он был так взволнован, что на глаза навернулись слезы. Он долго стоял на коленях перед сундучком, после того как отец поцеловал его и вышел из комнаты. На одной из картинок молодой мужчина в красном кафтане дарил цветы красивой девушке, сидящей под ветвями плакучей ивы. Девушка была в золотом кокошнике, с золотыми косами, перевязанными лентой и ниспадавшими ей на плечи, словно ветви ивы. Встретит ли он такую красивую девушку в Санкт-Петербурге? Сеит погрузился в мечты, в которых видел себя на месте молодого человека с картинки.

Месяц спустя после церемонии обрезания Сеит начал готовиться к своему первому далекому путешествию с отцом в Санкт-Петербург. Он был очень взволнован. С того самого дня, когда новость об этом приключении неожиданно свалилась на него, он не мог заснуть. Ему было уже двенадцать, он был достаточно взрослый для поступления в юнкерское училище. Он понял теперь, почему родители так настойчиво занимались его образованием. Он с четырех лет брал уроки русского языка у бывшего преподавателя одной киевской гимназии, перебравшегося на старости лет в Алушту. Он ездил на лошади не хуже взрослого. Его отец и Джемаль-кахья научили его таким замысловатым трюкам, которых многие наездники даже не знали, не то что выполняли.

– Впереди у нас долгое и утомительное путешествие, – сказал отец, но мальчик не беспокоился. Он не мог поверить, что увидит большие города, царский дворец и, может быть, даже самого царя. Он пытался представить все это, и в воображении начинал переживать свои новые приключения.

Остальных Эминовых подготовка к отъезду печалила. Захиде, которая привыкла провожать своего мужа, не могла сдержать слез всякий раз, когда думала о том, что ее сын тоже уезжает. Дети притихли. Отъезд Сеита был потерей для них. Непонятно, что им теперь было делать.

День отъезда наступил быстрее, чем казалось. Мехмет Эминов блистал в своей роскошной форме с адъютантскими эполетами. Сеит облачился в белую рубаху с пуговицами на шее, «верховые» штаны и сапоги. Поцеловав Захиде и остальных домочадцев, помахав рукой слугам, они вскочили на лошадей. Захиде внезапно осознала, каким взрослым стал ее сын. Несмотря на грусть, она улыбалась. Один из этих двух красивых всадников был ее мужем, второй – сыном. Ее переполняла гордость.

Отец и сын тронули лошадей, кивнули в последний раз и пустились с места в галоп. Верхом они доехали до Одессы, где сели на поезд до Киева с пересадкой в Москве, и в конце концов приехали в Санкт-Петербург. Всю дорогу Сеит с интересом разглядывал открывающийся перед ним мир. Он никогда не представлял себе, что в мире столько разных людей, и был любопытен и любознателен. Гомонящие на перронах пассажиры, ругань носильщиков, запах угольного дыма, вырывавшегося из труб паровозов, провожающие – все это было так непохоже на Алушту, его родину, которую он не покидал с самого своего рождения. Мальчик наслаждался новыми впечатлениями.