– Спасибо, что приехали, – прошептала Рина, выходя из коридора, – коту, похоже, совсем плохо! Люда договорилась в своей клинике, нам там анализ быстро сделают. Вы только гляньте!
Свекровь развернула пеленку, которую держала в руке.
– Сколько крови, – ужаснулась Дюдюня, – неудивительно, что Альберт Кузьмич не убегает. У него сил нет.
– Вот и мы, – заявил Димон, входя в холл. – Нам необходим сачок, вот он.
Наш компьютерный гений показал на орудие ловли бабочек, которое держал в левой руке.
– Где ты достал этот давно забытый предмет? – восхитилась я.
– Неважно, – отмахнулся Коробок. – Схема такая: ждем, пока кот захочет пописать, и подсовываем под него данную снасть.
– Просто и со вкусом, – отметила Дюдюня. – Потом его надо отжимать? Он будто из марли сделан, все вытечет.
– Внутрь нужно поставить миску, – объяснил Димон.
– Интересно, сколько времени нам караулить попис? – задумчиво протянула Ада Марковна.
Рина показала блистер.
– Тут пир… вет… дил… Не могу вспомнить. Даем коту одну таблетку, и вскоре получим нужный эффект. Пока вы ехали, Надя сбегала в ветаптеку и купила препарат, который посоветовала Люда.
– Как далеко зашел прогресс, – восхитилась Дюдюня, – но каким образом Альберт Кузьмич примет лекарство?
– Все сейчас сделаю, – подняла руку Риччи, – у меня три собаки. Нет проблем с пилюлями. Где объект?
– У Тани в спальне, – отрапортовала Рина. – Надя, Надя!
Послышалось шарканье, в холл с пузырьком валокордина в руке выползла домработница.
– Что вы хотите?
– Сядь на кровать и гладь Альберта Кузьмича, – велел Коробков, – надо усыпить его…
– Нет! Не дам! – заорала с такой силой Бровкина, что на люстре зазвенели подвески.
– Эй! Ты плохо себя чувствуешь? – опешил Димон.
– Не дам усыплять Альберта Кузьмича, – добавила металла в голос Надя.
– А мы и не собирались это делать! – попятился Никита.
– Ты мне не дала договорить, – возмутился Димон, – надо усыпить его…
– Не дам, – затопала ногами Бровкина.
– …бдительность, – повысил голос Коробков, – он увидит меня с сачком, испугается и удерет! Поэтому, Надежда Михайловна, гладь кота.
– Нам надо ему писательную пилюлю впихнуть, – напомнила я.
– Да не нервничайте вы так, – улыбнулась Риччи, – понадобится банка детского питания, мясного, без овощей. Уж, наверное, Эдуард от него не откажется.
– А где он? – спросила Рина.
– Кто? – не понял Димон.
– Эдуард, – уточнила мать Ивана.
– Не знаю, – удивился Коробков, – у вас еще кто-то завелся? Кот? Собака?
– Никакого Эдуарда в доме нет, – отрезала я, – давайте займемся Альбертом Кузьмичем.
– Ой! А я его Эдуардом обозвала, – захихикала Риччи.
– Котик не любит детское питание, – прошептала Надежда Михайловна, – он продаст душу за шпротину. Но мы ему ее не даем из-за вредности продукта.
– У нас форс-мажор! Тащи консервы, – велела Ирина Леонидовна.
Когда Бровкина поставила на прикроватный столик блюдечко с одной рыбкой, глаза кота вспыхнули огнем.
– Ага! – обрадовалась Риччи. – Обещала же, что все прокатит как по маслу! Где лекарство?
Надежда вынула из упаковки пилюлю. Девушка впихнула ее в лакомство и засмеялась.
– Битте-дритте покушать, Эдуард!
Альберт Кузьмич вскочил, бросился к угощению и стал уничтожать его, урча от удовольствия.
– Он мало похож на умирающего, – обрадовался Никита, – сдадим анализ, получим результат, выясним причину болезни.
– Все слопал, – отрапортовала Надежда Михайловна, – умница!
