Досада на самого себя портила настроение. Гермей нахмурился еще больше.
За пределами тронного зала раздался звон металла. Советник перевел дух: стража приветствует гостей!
Двери распахнулись – и в зал стремительно вошел Саданкаш. После полутемных коридоров, по которым вели посольство, в ярко освещенном зале он почувствовал себя крохотным, как муравей. Высокие потолки зала по периметру опирались на белые каменные колонны с резными капителями вверху и массивным двухступенчатым основанием внизу. Трон царя стоял в центре, на возвышении между дугами колонного ряда. К нему вели ступени, устланные ярким ковром; такой же – с желто-синим орнаментом в виде слоновьего следа на темно-красном фоне – лежал перед тронным постаментом.
Саданкаш остановился посередине ковра и преклонил колено. Полы синего плаща, окантованного полосами золотой вышивки, легли вокруг него шатром.
Гермей с интересом рассматривал сына Куджулы Кадфиза. Невысок ростом, юн лицом, светел, как и рассказывали о кушанах, почтителен, как и положено послу. Руку держит на рукояти меча, но это не поза величия, не угроза, а важность, соответствующая статусу сына царя. Голову склонил. Во взгляде, который до того он обратил на него, интерес, хотя, было заметно, что величие царя Паропамисада его восхитило.
Следуя жесту царя, советник подозвал гостя.
– Подойди ближе, сын кушанского царя! – пафосно позвал он.
Саданкаш сделал один шаг и остановился. Его свита стояла за ним на почтительном расстоянии. Двое держали короб с подарками.
– Великий Спаситель Гермей, Царь Царей, праведный, справедливый, автократор, достойный поклонения, получивший царство от Наны и всех богов, положивший начало великой вехе правления бактрийским народом! – начал приветствие Саданкаш.
Гермей слушал с полуулыбкой, откинувшись на резную спинку трона, положив локти на полукруглые поручни. Весь его вид говорил о величии! Он на вершине царства! Он – Царь Царей!
Речь сына кушанского царя лилась горным ручьем – светлым и речистым, полным двойных ритмов на фоне одного, звучавшего гимном. Саданкаш сказал о дарах царю Гермею от его брата Куджулы, и двое дюжих кушанов вынесли короб вперед. Саданкаш открыл его.
– Как и владения царя Паропамисада, кушанские земли полны богатств, среди которых особое место занимает соль. – Он раскрыл мешок и, взяв горсть соли, поднял руку и просыпал ее. Действо посла привлекло внимание царской свиты и самого царя. Крупные белые кристаллы, шурша, падали в мешок, а посол продолжал свою речь. – Соль – мерило вкуса и… мудрости, – сделав акцент на последнем слове, Саданкаш замолчал, дав присутствующим подумать над сказанным. Потом он поднял золотой брусок размером с ладонь и, поводив рукой так, чтобы в свете факелов золото вспыхнуло блеском, всю историю человечества сводившим с ума каждого, кто видел его, сказал:
– Богатства царства в его сокровищах. Чем их больше, тем больше мир преклоняется перед царем.
Вернув брусок назад, Саданкаш захлопнул короб. Царь вздрогнул. Сын Куджулы Кадфиза поклонился со словами:
– В царских конюшнях уже отдыхают небесные кони, присланные нашим царем. Остальные подарки – это приятная мишура для царя и его семьи, – и сделал шаг назад.
Гермей поманил его пальцами. Саданкаш подошел к ступеням, ведущим к трону.
– Скажи, как мне называть тебя? Я слышал, что у сына царя несколько имен.
Улыбка украсила казавшееся наивным лицо Саданкаша. Он ответил:
