– Получается – так, – пожал плечами мужчина.
– Я никуда отсюда не пойду, пока мы не разберемся, что тут творится!
– Согласен, – не стал спорить мужчина.
***
Уже начинались сумерки. До полной темноты оставался примерно час.
«Хруп-хруп» – поскрипывал снег.
Сергей замер и прислушался. Звуки раздавались с той стороны, откуда вел их след.
Он жестом призвал девушку к тишине и вниманию, взял винтовку. Рогатина лежала рядом. Оля взглянула в сторону тропинки, протоптанной ими при подходе к лагерю, одной рукой вставила в рот свисток, второй взяла автомат и сдвинула предохранитель.
Метрах в пятидесяти из-за деревьев показалась темная туша. Это был медведь. Бурый. Большой. Он брел по целине вдоль тропы, продавленной снегоступами. Зверь не таился, именно поэтому люди его и услышали. Он остановился, поднял голову, принюхался.
Оля вопросительно посмотрела на Сергея – «Пора свистнуть?»
Тот ее остановил. Хотел сказать что-нибудь медведю, от звука голоса неагрессивный зверь должен был бы уйти. Потом спохватился – это он летом должен уйти, а зимой?
Мужчина быстро обдумал, что он знает о медведях-шатунах. Они агрессивнее обычных. Должны охотиться, чтобы прокормиться, потому что растительной пищи зимой добыть не могут. А здесь они еще и человека не боятся, потому что не сталкивались с охотой и огнестрельным оружием. Какой отсюда вывод? Отпугивать медведя бессмысленно и опасно. Он вернется и нападет из засады. Нужно убивать.
Сергей поднял винтовку.
Медведь услышал шелест одежды и щелчок предохранителя, остановился, поднялся на задние лапы, чтобы осмотреться.
Сергей выстрелил ему в середину груди. Туда, где сердце. Два раза.
Зверь заревел, тяжело упал на четыре лапы, бросился вперед, но на первом же шаге его лапы подкосились, и он упал. Перекатился на спине, недолго поскреб лапами по снегу и затих.
***
Мужчина надел снегоступы и побрел к туше. Зашел к ней сбоку, со спины, выстрелил из пистолета в затылок – чтобы не оказалось, что зверь еще жив и в последнем рывке оторвет охотнику что-нибудь важное.
Потом задумчиво походил вокруг.
А затем достал штык-нож и начал быстро обдирать шкуру. Особой аккуратности при этом не проявлял. Голову обдирать совсем не стал, обрезал кожу по границе шеи. Так же поступил с лапами. Торопился, потому что боялся, что шкура промерзнет и станет жесткой. Она и так не слишком удобна в обращении – потому что большая и очень-очень тяжелая. А если еще и гибкость потеряет, с ней не управиться.
Большую часть туши освежевать удалось быстро. Затем пришлось переворачивать тело на другой бок. Перед этим свернул уже снятую часть шкуры валиком, как иногда делают с простыней, меняя постель лежачим больным: чтобы при перевороте она не оказалась зажата телом. Может ли человек с помощью веревки и длинного рычага перевернуть тушу весом килограммов в семьсот-восемьсот? Как оказалось, если с участием любимой женщины, то может. Сильно помогло то, что у толстого медведя спина была почти круглой, он просто перекатился со стороны на сторону.
Закончив снятие шкуры, Сергей оттащил ее к палатке. Собственно, ради этого он и старался – решил накрыть палатку медвежьей шубой. Это было намного теплее, чем лапник и снег. При попытке затащить тяжелый мех на хлипкое строение оно чуть не сложилось. Растяжки растянулись, стойки согнулись, крыша печально провисла.
Пришлось переделывать: центральные столбики из пластика заменить деревянными кольями, вместо растяжек из веревки поставить проволочные. Моток тонкой стальной проволоки Сергей включил в экипировку, потому что это очень полезная штука: можно связать из жердей помост или лестницу, можно натянуть между деревьями, чтобы подвесить продукты подальше от животных, а можно чурки для костра связать в «финскую свечу», чтобы она не рассыпалась. Много чего можно.
