Вечером похолодало, поэтому люди нацепили на лица маски, из-под капюшонов виднелись только глаза.
– В палатке холодно, – пожаловалась девушка. – Может из пустого котелка жаровню сделать какую-то?
– Нельзя, угорим во сне, – мужчина задумался. – Можно грелки соорудить из бутылок для воды. Налить кипятком, замотать в тряпки и в спальные мешки положить. А котелок… в котелок я попробую земли насыпать и разогреть на костре. На то, чтобы согреть воздух в палатке, этого должно хватить на несколько часов. Еще и котелок с мясом нужно будет внутрь убирать, от зверей, а он тоже еще горячий.
Девушка кашлянула. Мужчина положил ей на лоб руку.
– У тебя температура. Плохо.
– И горло побаливает.
– Пей чай. Жаропонижающее пока рано давать, не настолько высокая температура, от него больше вреда будет.
– Угу. Ты статьи прочитай, которые я прислала.
***
Мужчина сосредоточился на своем комме.
Судя по новостям, в русском секторе шла война.
Дружина Замка воевала с деревней Перекресток. Дружина аргументировала нападение тем, что там окопались бандиты, первыми начавшие войну. Вторая сторона утверждала, что дружинники пытались отобрать у них законно приобретенных женщин и получили отпор.
Постепенно вырисовывалась неприглядная картина:
В русском секторе женщины находились в рабстве. Все. Они принадлежали своим мужьям или, если родились уже в мире Проект, – отцам.
Новые переселенки становились общественным имуществом, сначала они бесплатно отрабатывали пару недель в деревенском публичном доме, а потом их забирали в Замок. Там они или продолжали работать в борделе, обслуживая дружинников, или становились личными наложницами начальников. После потери товарного вида их возвращали в деревни и продавали там на аукционах. А значительную часть живого товара администрация русского сектора сразу продавала в турецкий сектор, в гаремы.
В соседнем, украинском, секторе обычаи установились другие. Там женщины и мужчины имели одинаковые права. Но была своя проблема: вне зависимости от пола большинство переселенцев быстро нищали из-за высоких налогов и рано или поздно попадали в рабство.
Основатели Перекрестка, находящегося между секторами, сыграли на этой разнице в законах. Они приобретали женщин-рабынь в украинском секторе и переводили их в русский, где из-за дефицита цены на женщин были в разы выше. Часть женщин предприниматели продавали русским мужчинам в жены, а часть – просто работала в борделе, обеспечивая его владельцам сверхдоходы, а себе – неплохой заработок.
Администрация Замка решила пресечь такую практику, потому, что на дефиците женщин в секторе построена ее власть: доступ к женскому телу стал тем стимулом, который обеспечивает приток рекрутов в дружину Замка и их верность властям. Владельцы частного борделя создавали опасный для такой системы прецедент.
Такой вот клубок диких, с точки зрения современного землянина, отношений просматривался в обычных новостных публикациях.
Хотя – таких ли уж диких? Если положение оценивать объективно, не по декларациям, а по реальным фактам, окажется, что где-то совсем недалеко от нас люди готовы убивать иноверцев, насиловать женщин и использовать рабский труд, и их может удержать от этого только страх перед силой оружия. Где-то чуть дальше до сих пор есть рабство, а женщина не имеет вообще никаких прав. Кое-где до сих пор девочкам отрезают клитор, такой вот милый обычай. А дедушки тех, кто сегодня считает себя образцом цивилизованности, не чурались не только рабства, но и геноцида, поставленного на технологическую основу. Стоит ли удивляться тому, что попав в новый мир, где закона нет, люди создали новые правила, и эти правила больше похожи на возврат в средневековье?
