Кустырь - страница 25

Пока Яна возилась с заваркой, она раздумывала о том, стоит ли рассказывать Раисе о Марти. Его образ, засевший ей в душу, так радикально отличался от всего окружающего, особенно от громкой Раисы.

– Ты ожила за последнее время. И глазки заблестели!

Яна замерла. Неужели так это просто? Так очевидны её тайные мысли и чувства, переживания и надежды?

– Рассказывай давай. Дверь только притвори, а уж я никаких сплетен не допущу. И пресеку, если услышу, а то бабоньки шепчут всякое. Тебя-то твой перестал подвозить, вот и гадают.

Они пили чай, а Яна рассказывала. Сидели у окна, выходившего на детскую площадку, и её история, короткая и безвыходная, рассказана была под аккомпанемент далёких, но диких детских воплей.

– Да ладно ещё, придумала проблему. Даже хорошо, что он по-нашему не бельмеса, разговоры иногда даже мешают.

Раиса немного отдувалась от горячего чая.

– Да и какие у вас, молодых, разговоры? Время только тратить. Так что давай, хватай своего Педро и целуй, чтобы вся грусть с тебя спала.

– Его Мартин зовут.

– Да какая разница? Тебе сейчас нужно нос перестать вешать и забыть Ваньку своего.

У Яны хватило соображения не поправлять Раису насчёт имени бывшего. Женщина встала и пошла сполоснуть чашку в раковине.

– Ты девочка хорошая, хозяйственная и складная. Он с ума от тебя будет сходить, – Раиса со стуком поставила чашку на полку, – а ты уж научи его, как женские части зовутся.

Яна нервничала. Непривычна для неё активная роль. Даже по дурости пару телепередач для женщин посмотрела: сплошная болтовня, не имеющая отношения к жизни.

Правота в свете софитов влекла за собой одиночество здесь, в реальности. Она решила для начала привести Мартина на открытую танцевальную тренировку в парке.

В пятницу, когда Яна встретилась с Мартином для ставшей медитативным ритуалом прогулки, она снова достала свой личный блокнот и присела на первую попавшуюся лавочку.

Личным, конечно, назвать его уже было нельзя: примерно до середины он был заполнен рисунками и символами, иногда узнаваемыми, а иногда ни на что не похожими – всё-таки ни Яна, ни Мартин художниками не были. Кое-где попадались слова с переводом, написанные разными почерками и заботливо обозначенные ярко-жёлтым маркером рукой девушки. Некоторые рисунки даже немного смахивали на комиксы, только вместо супергероев – дурацкие рожицы, говорящие в баблы на русском или португальском языках.

Ручка в ладони девушки стала предательски скользкой: это был первый раз, когда Яна куда-то приглашала Мартина первая. А вдруг он занят? Всё-таки выходные… Она неловко начала выводить силуэт здания, возле которого хотела завтра встретиться с парнем. Мартин в это время сидел рядом и наблюдал за движением ручки по бумаге, чувствуя робость и решимость Яны одновременно. Девушка вывела под рисунком «9:30?» и откинулась на спинку скамейки с чувством, будто несколько часов корпела над паззлом с как минимум двумя тысячами деталей. Ну почему это так волнительно?

Мартин пододвинулся поближе, чтобы рассмотреть нарисованное в блокноте. Яна почувствовала, как соприкоснулись их колени, и уставилась на склонившуюся над блокнотом черноволосую голову парня. Ей хотелось протянуть ладонь и запустить пальцы в чуть волнистые, такие непривычные волосы: у Коли волос был светлый и всегда коротко стриженный, да и нежности он не слишком любил.

– Intriga! Eu definitivamente irei, – произнёс Мартин, и по его интонации Яна поняла, что он согласен.