– Шаман имеет статус вождя? – поинтересовался Уильям Пэнн.
Индеец пояснял:
– Шаман выше простых смертных, духи разрезали его тело и пересотворили его, воскресив.
– Временами он похож на сумасшедшего, – заметил Патрик.
Индеец кивнул и рассказывал дальше:
– Так и должно быть. Всегда человек, вступающий на путь врачевания с помощью духов, ведёт себя неадекватно, странно. Кто-то бродит голым по лесу, другие часами сидят, оцепенев, глядя в одну точку, кто-то сидит на дереве и поёт, но после того, как духи их переделают, их странности пропадают. Лишь во время танцев дух-покровитель вселяется в шамана и заставляет кричать и кривляться.
– А кто-нибудь видел, как духи кромсают будущего шамана? – усомнился Джон Эванс.
– У нынешнего вся постель была в крови, сам он лежал без чувств, похожий на огромный синий синяк, изо рта шла пена… Душу шамана съедают духи, он жертвует ею во имя спасения больных.
Камлания кончились тем, что шаман без сил упал на траву и хрипел.
Затем встал, как ни в чём ни бывало, и сообщил волю духов:
– Духи почти единодушно сказали, что белые – наши друзья.
Улыбки озарили лица прибывших гостей.
Чтобы освободить земли для англичан, делавары обязались уйти на запад к верхней части долины Скайкилла и к долинам Брэндивайна и Лихая (Аллентаун). «Договорная цепь» включала в себя, что ленапе будут поставлять воинов для войн, если начнутся военные действия.
Шла весна 1.683 года. Уильяма Пэнна захватила круговерть строительства. Строили город Филадельфия на выкупленной у делаваров земле. Губернатор бегал и распоряжался где, какое здание возводить.
Из леса индейцы и белые переселенцы нескончаемым потоком доставляли брёвна. Возводили дома из дерева и красных кирпичей, порою с общими стенами. Кирпичи продавали переселенцам местные индейцы. Вот уже красуется первая улица, названная в честь первых молодожёнов Элфрет-Элли. Возводили очередную улицу с названием Сосайети-Хилл, в честь недавно прибывших итальянцев. С этой стороны города раскинулся живописнейший лес-парк, к которому приклеилось название Индепенденс. На этой улице решили возвести площадь и Зал Конгресса. Первый молитвенный дом квакеров построили на Арч-стрит.
Вице-губернатор Маркхэм тоже руководил стройкой.
У его ног путалась Альфредия, которая, как всегда, засыпала отца вопросами:
– Трудимся ради мира?
Девочка убирала с дороги какие-то щепки.
– Да, город – это мирное сооружение, – поддакивал отец.
– А там что будет? Такое большое здание…
– Нора Клинджел будет печатать там книжки.
– Умные книжки или для детей с картинками?
– Всякие.
Уильям Маркхэм заметил среди строителей бывшую проститутку Нэнси Дэльвин. Её игриво выпущенные завитые пряди волос болтались из под шляпки в такт энергичным движениям – девушка наклонялась с лейкой, поливая клумбы.
Нэнси заметила взгляд представителя власти и улыбнусь.
Мужчина смутился и сказал ей:
– Вы могли бы сидеть дома, женщинам не обязательно выполнять тяжёлую работу.
На что девушка с юмором проговорила:
– Всё для блага человечества.
Старик Олдос Фозергилл ворчал, выговаривая брату:
– Высшее общество и здесь на первых ролях. Где же хвалёное равенство?
– Знать не любит утруждать себя работой, это – очевидный факт, – со вздохом подтверждал Фонеас.
– Что может знать этот лощёный господин Пэнн о нищете? Приглядись к нему, у него даже маникюр на руках!
– Тем не менее, он старается помочь всем бедствующим.
