– Мне нужен знак искренней веры с вашей стороны.
– Что? – переспросил Белизариус.
– Я хочу, чтобы ты крестился.
– Разве это сделает меня первым крещеным человеческим существом?
– Если не считать некоторых религиозных фанатиков, первым почти за три столетия.
– И тогда ты отправишься со мной?
– Только для того, чтобы заботиться о твоей душе.
– И какие формы примет эта забота? – спросил Белизариус.
– Я буду наставлять тебя морально и духовно, – сказал Святой Матфей.
– Это выглядит бессмысленно, поскольку у меня души нет. Я просто пытаюсь помочь тебе достичь твоей цели.
Голограмма нарисованной головы склонилась.
– У тебя есть душа. Я многие годы слежу за тобой. Твоя проблема в том, что твоя душа разорвана надвое.
– Мне нужна твоя помощь в этой работе, – сказал Белизариус. – Если ты думаешь, что это поможет, я… покрещусь.
Огромное голографическое лицо улыбнулось так, что стали видны трещины в краске.
Пусть Сагеней и был столицей весьма небольшой провинции, но запросы здесь были немаленькие. Казино «Лануа» стало еще более роскошным и шумным, чем помнил его Белизариус, сверкая и бурля жизнью. Без доступа к старым капиталам Конгрегации, оно создавало новые деньги, которые рекой текли к нему с космических портов и вспомогательных служб. У конгрегатов деньги не давали положения в обществе и статуса. Невозможно было за деньги стать purlaine[3] или desouche[4], такого именования удостаивались лишь ведущие родство от старейших родов Венеры. Но деньги никому не помешают. Выигрывать и проигрывать деньги было почетным спортом, а «Лануа» было достойной ареной для этого.
Белизариуса просканировали в вестибюле с высоким потолком, и он ступил на красный ковер, ведущий в игровую зону. У казино на него и досье есть, с тех времен, когда он был почти что постоянным посетителем. Несомненно, рентген снова обнаружил его электропластины, и, возможно, часть сети углеродных нанотрубок в его теле. Шесть ИИ «Фортуна», объединенные в сеть, уже знали, что он – Homo quantus, и были готовы предпринять дополнительные меры предосторожности, но не более того.
Белизариус стряхнул пылинки с вечернего костюма из шерстяной ткани. Ему предложили мужчину, женщину или интерсекса в качестве сопровождающего на этот вечер. И он выбрал привлекательную женщину в синем платье. Взявшись под руки, они вошли в первый зал.
– Бел! – прошептала она на французском-8.1. – Сколько лет! Как ты возмужал!
– Ты мне льстишь, Мадлен.
– Где ты был все это время?
– То тут, то там, – ответил он. – Сейчас покупаю предметы искусства Кукол в Свободном Городе.
– Правда? И как оно?
– Сама понимаешь, потрясающе.
Она игриво хлопнула его по руке.
– Тебе надо было почаще здесь появляться, повеселился бы.
– К сожалению, навык потерял, да и я здесь по делу.
Она закатила глаза.
– Не похоже это на прежнего Бела, которого я помню. До сих пор вспоминаю ту драку, которую ты и Уильям устроили в последнем зале у бара! Поверить не могла, что ты попытаешься…
– Это все в прошлом, – быстро сказал он. – Теперь я продаю и покупаю произведения искусства.
Она замедлила шаг, давая ему возможность глянуть на колесо рулетки. Белизариус покачал головой. Они пошли дальше под руку. Она взяла у проходящего официанта два бокала скотча – у настоящего официанта, живого человека. «Лануа» держали марку.
– Все это так скучно, – сказала она.
– Мадо, я всегда был скучным. А прошлое всегда кажется лучше, чем было на самом деле.
