Читать онлайн Дима Трифонов - Квартиры и Стадионы

© Дима Трифонов, 2019

ISBN 978-5-4496-9968-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Любое сходство характеров героев или их имен с реально существующими характерами или именами является абсолютно случайным. Все события, описанные ниже, никогда не происходили и не могли произойти. Все написанное целиком и полностью является художественным вымыслом автора.

Д. Трифонов

«Что нужно Господу? Нужно ли ему добро или выбор добра? Быть может, человек, выбравший зло, в чем-то лучше человека доброго, но доброго не по своему выбору?»

Энтони Берджесс.

«Заводной апельсин».

«Тишина квартиры, ветер стадиона…».

«Flats & Stadiums».

«Лето».

Прошу тебя, избавься от меня. Я просто больше не хочу. Я просто больше не хочу так. Если моя жизнь продлится хотя бы еще на минуту, это будет неправильно. Это будет преступлением. И ты ответишь за это как соучастник. Дай мне ровно столько, чтобы осмыслить мое желание до конца. А потом избавься от меня…

Тебе ведь это совсем не сложно. Я знал много хороших людей, любящих жизнь, стремящихся сделать мир лучше, что-то создать, о ком-то позаботиться… Их больше нет. Почему же я до сих пор здесь? Этот эксперимент меня утомил. Твои образ и подобие заставляют меня смеяться. Видимо, я настолько похож на тебя самого, что тебе любопытно наблюдать за мной. Ты бы никогда не рискнул прожить такую жизнь. А теперь тебе любопытно?..

Смотри, я лежу и плачу от боли, скрючившись на постели, весь в поту и в собственной блевотине. Если бы только ты знал, как мне больно. Словно мне выстрелили в живот из ружья. Мои внутренние органы сгорают огнем, они готовы прорваться наружу, расплавив кожу. Мои кровеносные сосуды, забитые химическим дерьмом разного рода, уже не в состоянии нормально гнать мою отравленную кровь от сердца и к сердцу, а разбитый алкоголем мозг уже не в состоянии трезво смотреть на окружающую меня действительность…

И я готов поверить в тебя. Сейчас самое время поверить, потому что другого выхода нет. Я совсем один. Предатель. Я предал всех вокруг. Всех, кто меня по-настоящему любил. Я сам во всем виноват. Остались мы вдвоем. Один на один. Но даже сейчас я не смею тебя просить. Ведь тебя нет. А люди по-прежнему поклоняются идолам, как и тысячи лет назад. Ничего не изменилось…

Я хочу, чтобы меня не стало. Солнечный свет из окна заливает мою комнату, и я слышу счастливые крики детей во дворе. Я не в силах встать и закрыть шторы. Каждое движение сопровождается сильнейшей острой болью…

Я купаюсь в собственной блевотине, и мне не стыдно. Мне даже не противно. Я целеустремленно к этому шел. Я этого хотел. Совсем, как Степа. Нужно было видеть его состояние, когда я вгонял иглу в его расцарапанную вену в тот день, потому что сам он ни за что бы не сумел этого сделать. Конечно, я не смог удержаться. А потом, глядя на чудесный вид у него из окна, наблюдая за тем, как заходящее солнце купало в ярких лучах мою уничтоженную душу, совсем как тогда, когда я смотрел, как солнце садилось в море, словно таяло в глубине, и Марина была рядом со мной, держала меня за руку, я вдруг понял, почему я не хочу больше жить дальше…

Я слаб. Избавься от меня, пожалуйста, ведь я так слаб, что никогда не смогу сам этого сделать. Я даже этого сделать не могу. Я хочу, чтобы мне помогли. Я хочу разделить с кем-нибудь эту ответственность. Я хочу, чтобы все сделали за меня. Я просто не могу больше жить…

Ворочаясь в отвратительной едкой жиже, отвергнутой моим организмом, я вспоминаю сквозь полусон, сколько раз я валялся здесь, на этой кровати, в подобном состоянии за все эти годы. И я прошу тебя, пожалуйста, избавься от меня. Вытащи из этого ада воспоминаний, в котором невозможно разобрать, где правда, а где ложь…

А правда заключается в том, что я настолько сильно люблю жизнь, что не хочу, чтобы в ней было место для такого существа, как я. Срок должен подойти. Я с радостью покину строй. Я исчезну. Свет погаснет, и наступит тишина…

Но я хотел бы верить в то, что за смертью что-то есть. Что-то для каждого свое. Там мои города, в которых я никогда не бывал, их рисовало лишь больное сознание обдолбившегося торчка, там звезды, которые отражаются в чистых озерах этих городов, там яркое солнце и легкие облака, там нет войны, и все люди улыбаются друг другу. А еще там нет болезней и смерти, лишь чистота и счастье, красота и вечная молодость. И я действительно хотел бы верить в это…

Я не хочу больше жить, потому что я узнал все, что мне нужно было узнать, и я хотел бы, чтобы эти мысли стали последними. Искренне хотел бы, потому что я не вижу другого выхода из этой ситуации. Я не помню, когда все это случилось, но я помню, как все это началось…

Я перегибаюсь через маленький стол, чтобы успеть ухватить остатки отравленного дыма после Роминого напаса. На конце иголки дымится хэш, и я пытаюсь не пропустить момент, когда Рома напаснется до предела. Вот еще немного, и он протягивает иглу мне. Я собираю остатки дыма, пока Ромчик с хитрой улыбкой наблюдает за мной. Тот еще негодник.

– Иголочка хороша, – улыбаясь, утверждает он.

Роман прав, но, собственно говоря, мне все равно. Я уже нормально убился, и окружающий мир меня не особо интересует. Хотя, надо признать, этот негодник умеет стильно накуриваться.

– С иголочки… – улыбаюсь я ему, раскуривая сигарету.

В курении с иглы есть определенный смысл, но я предпочитаю классический способ. Минимум затраты продукта, максимум эффекта. Кроме того, этот прошаренный котяра настолько эстет, что даже не засовывает иглу в бутылку. Говорит, ему достаточно того, пока хеш медленно тлеет на конце иголки. Сука пафосная.

– «Captain Black»? – он кивает на сигарету, на которой я аккуратно завариваю гашиш.

– Ага…

– Вишневый?

– Ага…

Я полностью сосредоточен на процессе приготовления.

– Ты не в себе, дружище, – изрекает Роман, смеясь.

Он прав, но в этом-то и весь смысл. По правде сказать, я даже не знаю, откуда здесь взялась эта пачка. Видимо, Монах притащил из магазина. Он, судя по всему, так и не определился, какие же сигареты начать курить, вот и таскает в дом разную дрянь. Но я, в принципе, совсем не против. Довольно необычно завариться на такой палке.

Из колонок доносится приятный голос. «Beck» думает, что влюбился. Я заканчиваю варить и докуриваю сигарету. Рома с любопытством смотрит на меня выжидающе.

– Думаю, это финальная, – говорю я ему и улыбаюсь. – Твое здоровье…

Я подношу бутылку к губам, делаю ровный напас и оказываюсь прав. Это финал. В глазах мутнеет, мозг отключается на время, и мое тело пронизывают тысячи маленьких иголочек. Они впиваются в него, словно кто-то делает мне сеанс иглоукалывания. Меня тащит с нечеловеческой силой. Добрая варка получилась, и все из-за долбаной сигареты. Вишневый аромат въедается в мой мозг. Только бы сердце не остановилось.

Но на самом деле это не сигарета виновата. Мне просто захотелось побить рекорд Кирилла, который тот поставил пару лет назад, и который так никто еще и не побил, хотя многие подбирались достаточно близко. Два грамма за раз, если я не ошибаюсь. В моем случае дело останавливалось обычно в районе восьми напасов. Я еще тогда понял, что эту высоту мне взять не удастся. Слишком высокая планка. Уровень высшей лиги. Особенно учитывая события последних суток, из-за чего мой организм набит химией настолько, что на меня впору крепить табличку с надписью «Biohazard».

Ромчик лыбится, как сытый кот, глядя на меня. Этот подлец любит подкалывать тебя, когда ты в таком состоянии, но мне все еще наплевать на все, мне просто кайфово, и я наслаждаюсь этим. Отличный гашиш, давненько такого не было.

Стол являет собой воплощение минимализма. Пачка сигарет, зажигалка, пепельница, полная окурков, официант явно не заработает на чай, черная раскладушка моего телефона, истыканная иглой, на которой еще лежат остатки хеша. Культурное времяпровождение, короче. На полу стоит куча пустых бутылок от выпитого алкоголя. Разнообразие тары наводит мало знакомых посетителей квартиры Монаха на мысль о том, насколько разношерстная компания тусуется здесь на протяжении многих лет.

Роман встает и заглядывает в холодильник. Если он хочет найти там еду, то его ждет явное разочарование. Не сегодня, Ромчик, не сегодня. Теперь моя очередь его подкалывать. Мне по-прежнему очень трудно говорить, поэтому я просто тихо смеюсь, и он понимает, о чем я. Думаю, он обломался, но он не покажет этого. Прошаренный клещ. Я знаю, что вместо еды холодильник забит пивом до самой морозилки, и это очень приятно для меня. Ромчик достает две бутылки «Жигулей», и протягивает одну из них мне.

– Попей, негодник, может, полегчает.

Я беру бутылку и разом отпиваю половину. Мне сразу становится лучше.

– Очень крутая музыка, чувак, – говорит мне Ромка, кивая на колонки.

Полностью с ним согласен. «Beck» играет с того момента, как мы завалились к Монаху после умопомрачительной тусовки у Ромы на даче. Бедняга Монах. Он глазам своим поверить не мог, увидев нас с Романом на пороге своей хаты пьяных и удолбанных в хлам. Конечно, он должен был бы уже привыкнуть ко всем этим мелочам, но сегодня мне его стало искренне жаль. Впрочем, он, похоже, не обломался, как и мы, естественно. Он вяло пробормотал приветствие, сделав вид, что не спал, и отправился включать свой компьютер. А что еще делать в пять утра, когда к тебе завалились твои лучшие друзья, чтобы провести с тобой эти томительные часы ожидания момента, когда сладость проведенной восхитительной ночи уйдет, количество выпитого алкоголя отольется в канализацию, выкуренная дрянь выветрится из легких, порошок перестанет массировать ноющие кости, а колеса, наконец, отпустят.

– «Beck» довольно гениален, – говорю я, и Рома кивает в ответ.

«Modern Guilt» сменяет «The Information». Лучше не бывает.

Монах вваливается на кухню, открывает холодильник, шарит взглядом в поисках еды, как это делал Ромчик совсем недавно, обламывается и закрывает холодильник. Потом думает пару секунд, открывает его снова и вытаскивает бутылку пива. Мы начинаем аплодировать, когда он открывает ее и делает глоток. Монах ставит бутылку на стол и закуривает сигарету.

Я и забыл, что в этом доме обычно не завтракают. Впрочем, и не обедают. Да и не ужинают уж точно. Во всяком случае, не помню такого с тех пор, как Монах окончательно сюда перебрался лет десять назад. До этого здесь жил его дед, который давно съехал отсюда в наш район, где мы с Монахом познакомились и выросли, и теперь живет с его семьей. Еще когда мы были детьми, дед постоянно бухал, но никогда не забывал накрывать на стол, когда мы приходили к нему в гости. Было бы неплохо возродить эту традицию, но Монах вряд ли займется этим. Если задуматься, то его образ жизни с постоянным сидением дома, одержимостью компьютерными играми и прекрасными быстрорастворимыми обедами, которые запиваются сомнительным по вкусу кофе, ничем не лучше нашего. Однако, когда я услышал, как этот раздолбай играет на ударных, я был в шоке.

Все дело в том, что мы с Романом уже давно играем вдвоем у нас на студии, и все это время никак не могли найти подходящего нам барабанщика. С Монахом я знаком с самого детства, но никогда не думал, что у него такой талант к музыке. Однажды, когда он уже совсем ебанулся от монитора и одиночества, мы по приколу пригласили его сыграть с нами на студии. Он взял в руки палки и сходу повторил почти все, что я ему показал. Через месяц репетиций он уже овладел всем материалом, и мы сыграли наш первый концерт в Москве. Теперь мы плотно занимаемся записью альбома. Настолько плотно, что вот уже пару недель не брали в руки инструменты и на студию заходили только для того, чтобы разнюхаться, и я уже не помню, когда был трезвым в последний раз.