– Что ты делаешь?
– Смотрю, – немного отстранённый голос. Не та интонация, которая должна быть.
Огонь в серых глазах стал холодным, проникающим, казалось, до самой души. Но то, что чувствовала внутри Рита, было сильнее возможностей человека. Туда не проникнуть.
И Джон это понял.
– Ну, хорошо, – он быстро что-то набрал на клавиатуре, нажал на «ввод». Лампы во второй комнате погасли. Чёрный экран словно что-то оборвал. Как сложно поверить в то, чего не видят обычные глаза. Как сложно сохранить особую тонкую связь с человеком, когда его не видно. Но Рите показалось, что она услышала где-то вдалеке голоса двух мужчин. Их шепот. Один вроде бы знаком. И тут же пришло ощущение «ты не одна». Это было как поддержка, как рука помощи. Тьма на мониторе теперь больше ничего не значила.
– Как ты там? – обратился мужчина к чёрному экрану.
– Прекрасно, – в руке Брэта зажёгся фонарик.
Не надо было забывать, что это не просто сильный противник. Это опытный агент ФБР, который только выглядит кротким и послушным. Льва можно запереть в клетку, но сделать из него смиренную овечку – вряд ли.
Луч света как будто вёл парня. Он тоже решил отправить свой мозг в небольшой отпуск, потому что думать сейчас, где и что спрятано – будет больше паники, чем толку. Пусть лучше ведёт интуиция или что там…
Через несколько минут, которые в своей пронзительной тишине казались сжатой вечностью, послышался раздирающий душу скрип двери. Вторая комната пройдена.
– Оу, – выдохнул Джон. Снова пальцы пробежали по клавишам. Пара лампочек в третьем зале нехотя заморгали, будто просыпаясь от крепкого сна и недовольно гудя, осветили помещение. Операционная. Белая плита на стенах, стеллажи с пыльными стеклами, внутри которых ещё оставались какие-то банки, коробки, инструменты. Больше напоминало место для пыток или медицинских экспериментов.
– Мы закончили с минами, – весело сказал мужчина. – Видишь впереди дверь? Слева стоит небольшой стол. Там два стакана. Белый и черный. Тебе туда.
Брэт уже заметил этот стол со стаканами. Как удивительно устроен человек: он только что шёл рядом с минами, мог умереть. И первая ясная мысль, которая приходит в голову – как странно, что он никогда не видел черного пластикового стакана.
– Это два твоих финала. В одном – сыворотка правды. Ты не сможешь врать, и мы поговорим по душам столько, сколько будет нужно. И потом ты встретишь свой последний закат. Я сделаю это быстро. В другом – яд, который подействует примерно через полчаса. Он парализует тебя. Ты будешь слышать, дышать, видеть, чувствовать боль, но не сможешь пошевелиться. А будет больно, это я тебе обещаю. На вкус любой из этих вариантов как вода. Так что выпив, ты не будешь знать, что именно. Полчаса точно.
Знать буду только я. И не думай, что в черном стакане смерть, а в белом правда. Хотя выбирать тебе.
Брэт быстро выпил из чёрного и направился к двери, попутно пнув ногой какой-то металлический бак.
Джон усмехнулся. Видеть, как противник нервничает, теряет контроль над ситуацией – это так умиротворяет.
Рите показалось, что Брэт вошёл не в комнату, в которой они сидели, а куда-то очень глубоко, прямо в душу. И было не понятно, приятно это или не очень.
Джон жестом радушного хозяина показал на стул, стоявший по другую сторону стола, напротив девушки. Агент сел. Просто идти по течению сейчас, реагировать по обстоятельствам.
