– Ни слова никому, что ты меня видел, или я вернусь и перережу тебе глотку. Обещаю. И твоей драгоценной маменьке тоже.
И тут мы оба услышали шаги в коридоре. Выругавшись, бродяга метнулся к окну и скрылся за ним. В комнату вошла, со свечой в руке, матушка и испуганно воззрилась на меня. Произошло все это очень быстро, и я уже едва верил, что в моей комнате побывал посторонний.
– Что такое? – спросила она. – В чем дело, Джонни?
Я собирался заговорить, но тут из-за двери выплыло лицо: костлявое, с грубыми чертами, в странном силуэте вздыбленных волос. Я вскрикнул, матушка тревожно обернулась.
Вошла Биссетт. Никогда прежде я не видел ее в халате, с волосами под сеткой.
– Тут был человек! – взвизгнул я.
– О чем это ты? – вздрогнула матушка.
– Он тут был. Я его видел в ок-кне. – Я выдавил из себя всхлип.
– Джонни, тебе просто приснился плохой сон.
– Я предупреждала вас, мэм, – вмешалась Биссетт.
– Н-нет, – настаивал я. – Он и вправду тут был.
– Как такое возможно? – мягко возразила матушка. – Кто сюда залезет без лестницы?
Тут она запнулась, Биссетт перевела на нее взгляд. Матушка осталась со свечой у кровати, няня поспешила к окну и выглянула.
Не оборачиваясь, она серьезным голосом произнесла:
– И верно, лестница стоит, прислоненная к стене.
Матушка вскрикнула, и я заметил, как ее рука схватилась за тонкий футлярчик на цепи для ключей, который она, должно быть, взяла с собой, когда встала с постели. Я изогнулся, чтобы разглядеть, как Биссетт карабкается на подоконник и высовывает голову наружу. Затем снизу, прямо под окном, раздался грохот.
– Ну вот, это они! – в ужасе воскликнула мать.
Она обхватила меня так плотно, что мне стало больно. Послышался второй удар, громче первого, а за ним треск дерева.
Биссетт отошла от окна и встала над нами – высокая, костлявая, в длинном халате. Голос ее прозвучал удивительно спокойно:
– Они вломились в малую гостиную, мэм. Когда я высунула голову, было видно, как один из них влезал в окно.
– Боже милосердный! – воскликнула матушка. – Они явились, чтобы нас убить.
– Ерунда! – оборвала ее Биссетт.
Не выпуская меня из рук, матушка зарыдала, Биссетт же, к моему изумлению, схватила ее за плечи и резко встряхнула.
– Тихо. Нам нечего бояться. Разве что вы закричите и они нас заметят.
– Вы не понимаете? – простонала матушка. – Они пришли нас убить, меня и Джонни.
– Это всего-навсего воры, мэм. Увидели лестницу и решили воспользоваться случаем.
– Нет, нет! Вы ошибаетесь! – крикнула матушка. – Вы не понимаете. Живо к окну и зовите на помощь.
– Да нет же. Это нам выйдет боком.
– Поверьте мне. У них ружья, и они сейчас пойдут наверх.
Биссетт закрыла дверь и подперла ее спиной.
– Им не войти, даже если попробуют. Но, скорее всего, они боятся пуще нас и хотят только убраться подобру-поздорову.
– Тогда пусти, я пойду посмотрю. – Я попытался высвободиться из рук матушки.
– Нет, Джонни! – встревожилась матушка, заталкивая меня обратно в постель.
– Сидите смирно, – сказала Биссетт. – Дадим ворам время уйти. Так будет лучше.
Ожидание казалось бесконечным, мы молча смотрели друг на друга и напрягали слух, ловя малейшие звуки. Мать не выпускала меня из объятий, и я чувствовал, как она дрожала, хотя ночь была теплая. Наконец мой чуткий слух что-то различил.
– Слышите? – спросил я.
Биссетт осторожно перебралась к окну и выглянула.
– Они уходят. Я их видела на дороге.
– Слава тебе, Боже, – выдохнула мать.
