– Какая дикость! – Сара едва сдержалась.
– Почему? Зато он нас всем снабжает… жаль правда доченька его, Мила, умерла с неделю назад… но мистер Элиас крепок духом, не слезинки не проронил, сам сказал, что похоронит ее, но тварям не отдаст.
– А сколько лет дочке его было? – Зимовски напрягся, мы все напряглись.
– Да семнадцать ей было… помогала нам тоже… такая светлая, хорошая была… Мила…
– Мы вчера ночью слышали девичьи стоны…, – Мэд сказал это тихо, ни к кому не обращаясь, просто выдергивая эту информацию и подсаживая остальным в разум.
– Ты думаешь, что?.. – начала Сара.
– Я в этом уверен…
Мы попрощались с женщиной и оставили городок Оаквилл позади. Но не могли выбросить мысль, подсаженную Мэдисоном.
– Стоны были мучительные, – рассуждала Сара, – будто девушку мучили… а когда старик ударил по полу, она замолчала…
– Он ее в плену что ли держит? – уточнил Зимовски, – Собственную дочь?
– Может это и не она…, – Сара была в замешательстве.
– Так, народ, у нас есть своя цель – доехать до Молдрэма. Давайте ее придерживаться и не лезть в чужие истории. В этом перевернутом и умирающем мире не стоит забывать, где верх, а где низ. И надо думать в первую очередь о себе.
Мои слова прозвучали грубо, отрезвляюще, но они были необходимы… для начала мне самому.
– А о ней, кто подумает, Фред? – Сара сидела справа и пристально смотрела на меня.
– Найдутся и такие неравнодушные.
– Уже нашлись, приятель, – отозвался Мэд, – давай разворачивай колымагу. Выясним, что с этим стариком не так, вдруг действительно помощь нужна.
– Нет.
– Да!.. К тому же это классный материал! Ты напишешь, я все сниму!
Я завертел головой, ловя взгляды своих спутников.
– Да вы что!.. Профессор, хоть вы-то…
– Тут я с Мэдисоном и Сарой согласен… Мы же все-таки люди. Надо помочь…
Мимо проносились мертвые пейзажи умирающей цивилизации. Зато буйно зеленела растительность. Исход весны прекрасен. Даже "осьминоги", мелькающие в тенях и мраке разрушенных домов, были тут более уместны, чем мы.
– Свои бы шкуры спасти! А вы лезете, куда не просят, – тихо выругался я, разворачивая машину в сторону Оаквилла.
– Да брось, Дэнем, ты же чуешь, что это часть нашей работы, освещать такие истории, – усмехнулся Мэд, – к тому же профессор прав, мы же люди, а не звери какие…
– Между прочим, – вставил Зимовски, – звери… да и любые животные… умеют прекрасно защищать друг друга.
– Да понял я…
И мы направились обратно в дом старика, которого звали мистер Элиас.
****
Доехали быстро и, оставив машину возле крыльца, тут же вошли внутрь. В этот раз старик не встречал нас. Зато в тишине и безмятежности первого этажа отчетливо слышались вчерашние девичьи стоны и ругань мистера Элиаса со второго этажа.
Мэд рванул наверх, я за ним. Потом Сара и Фредерик. Наверху было темнее, узкий коридор заканчивался задернутым окном, слева и справа было по одной двери, видимо ведущих в спальни. Звуки шли слева.
– Ну потерпи еще! Скоро вся эта хрень закончится, – нет старик не ругался, а уговаривал, звучали его слова хоть и твердо, но даже немного ласково.
Мэд толкнул дверь.
– Что? Кто здесь?! – тут же рявкнул старик.
Он сидел на полу спиной к коридору и, когда Мэд открыл дверь, повернулся к нам, всматриваясь в полумрак коридора.
– А это вы! – мне показалось, что мы застали Элиаса врасплох, – Какого хрена вам тут надо?!
Сейчас он уже не корчил из себя интеллигента.
За его спиной вновь послышался слабый девичий стон, и я, наконец, смог различить фигуру девушки, лежащей на полу и немного подрагивающей. За спинами друзей и самого старика я не видел ее полностью, но хватало и полуосвещенного фонарем лица, чтобы понять – в ней паразит. Конвульсивные движения, хрипы и стон говорили о том, что "осьминог" рвется наружу.
