Кыштымский карлик, или Как страус родил перепелку - страница 3

Когда страна пошла вразнос и есть в доме стало совсем нечего, сын начал промышлять рыбной ловлей, а в один из студеных ноябрьских дней не вернулся с рыбалки. Именно тогда мать постарела от горя, сгорбилась и тронулась умом. Помутившийся ее рассудок сотворил себе какую-то параллельную эфемерную реальность – планету грез. Время от времени Евсевна погружалась, вернее, «проваливалась» в те благословенные времена, когда ее сынок был маленьким розовым младенчиком. Тогда она свивала туго тряпочки – лепила из них ребеночка, укутывала куклу одеялком, качала ее, кормила, агукала… Все странным образом менялось в ее голове, она не узнавала соседей, совершенно не заботилась о себе, забывая даже поесть. Приходилось вмешиваться медикам, помещать ее в клинику, подлечивать и, считая безопасной для окружающих, возвращать домой до следующего приступа.

Сейчас сознание Евсевны находилась в реальной жизни, поэтому она неторопливо шла на кладбище, там всегда и зимой, и летом можно было отыскать свежепринесенные цветы или что-нибудь еще, годное для продажи на блошином рынке. Это, конечно, святотатство – грабить могилы, но старушка всегда истово благодарила покойников, просила прощения и брала что-либо, лишь ощущая их безмолвное согласие. Но сегодня кладбище оказалось Евсевне ненужным. Правду говорят: кто ищет, тот всегда найдет. Удача улыбнулась ей.

– Ах вы, мои миленькие, – забормотала старушка, обнаружив на небольшом пригорке среди прошлогодних листьев и остатков снега несколько пушистых, как новорожденные цыплята, подснежников. Нежные светло-желтые головки цветов стыдливо склонились к земле, а солнце играло на волосках невесомой мохнатой «шубки» из тоненьких как иголки листочков. Подснежниками на Урале считают цветы сон-травы (прострел желтеющий) – самые ранние, самые радостные, обворожительные.

Подснежниками на Урале считают цветы сон-травы (прострел желтеющий) – самые ранние, самые радостные, обворожительные.

Евсевна собрала цветы аккуратно и уложила в корзинку. Присыпая хрупкие стебельки рыхлым снегом, она вспомнила бабушку, вспомнила рассказанную бабушкой башкирскую легенду о влюбленных, о том, как статный и сильный юноша и юная хрупкая девушка полюбили друг друга – да не одним, а будто бы сотней сердец. Девушка оказалась из бедной семьи, и богатый отец юноши не пожелал неравного брака. Влюбленным пришлось тайно покинуть село. Разъяренный отец в сердцах проклял молодых и, чтоб разлучить их навеки, пожелал сыну стать снегом, а девушке – цветком. Проклятье исполнилось. Теперь юноша приходит на землю снегопадами. А девушке удалось обратиться сон-травой. И каждый год по весне этот цветок пробивает своей бело-желтой головкой подтаявший снег, и каждый год несколько деньков влюбленные проводят в объятиях друг друга.

Подумав о бабушке, Евсевна словно увидела ее перед собой. Легкое белое облачко, как оторвавшийся клок ночного тумана над рекой, проплыло перед ее взором. Женщина застыла, сердце замерло в груди: Евсевна почувствовала себя снова маленькой девочкой, которую бабушка ласково гладила шершавой натруженной рукой по темной кудрявой головке. Эти сладостные «провалы» в прошлое, возникающие из покрытых мраком глубин памяти, остались одними из немногих доступных ей радостей в последнее время. Долго стояла Евсевна, улыбаясь, а светлые слезы одна за другой неспешно ползли по впалым щекам и падали на пальто, которое в добрые времена было зеленовато-болотного цвета.