Шум моря, усиленный природной акустикой, крик чаек, пережитое, отошло прочь. Приятная пелена усталостью укрыла тело, пришел сон.
Маркус очнулся только с лучами заходящего солнца. Вспоминания прошедший ужас дня, он как ужаленный понял, что сегодня у него будет Диана. Быстро раздевшись, он зажал узел одежды в левой руке и вошел в воду.
Выбравшись на берег, Маркус оделся, обул сандалии и пошел по усыпанному галькой пляжу в направлении видневшейся пристани Трои.
В лучах заходящего солнца медными казались строения, башни, крепостные стены города. Шумно и спокойно плескались волны. В тихом морском воздухе, вечерней прохладой дышал ветерок. Его ласкающие прикосновения убаюкивали сознание, которое в тревожном предчувствии и чего-то так напряженно. У черного камня, изрытого пористой поверхностью, шершавой кожицей, покрывающей всю глыбу, стояла девушка. Стройная, как статуэтка была видна ее фигурка, издали, идущему к ней на свидание Маркусу.
– Диана, – остановившись в метрах десяти окликнул молодой рыбак, боясь, что видение исчезнет, растает.
– Да, это я, – ответила, тревожно девушка, – ты ждешь кого-то еще?! – спросила она насмешливо.
– Нет, – он подошел ближе, – я просто не могу еще поверить, что ты здесь, что этот старик Герк тебя отпустил.
– Нет, он меня не отпускал, – глухо ответила она.
И тут только, подошедший Маркус разглядел на руках ее синяки от побоев. Голос девушки дрожал.
– Он бил меня, принуждал к любви. Я сбежала.
Маркус обнял ее. Я сбежала. Маркус обнял ее. Прижал к своей груди. Стал гладить золотистые волосы, утешать девушку словами:
– Я выкуплю тебя.
– Нет, не выкупишь, – встревожено ответила она.
– Почему? – Он отстранил ее и заглянул в заплаканные глаза.
– Он бил меня потому, что приходили солдаты и допрашивали его.
Маркус встревожился.
– Что мог повар сделать?
– Они расспрашивали его о тебе. Они думали, что Герк спрятал тебя.
– Что за чепуха?
– Это не чепуха. За смерть солдата карают галерами. За смерть военачальника бросают львам. Я боюсь за тебя!
– Но почему они искали именно меня?
– Потому что тебя видели.
Она вдруг обхватила Маркуса за шею, стала целовать в губы, глаза. Прикасаться заплаканной влажной щекой к его губам.
Маркус лихорадочно, почти в бессознательном порыве стал ласкать ее тело, волосы, ноги. Время прекратило свое существование для них, для двоих влюбленных сильных и красивых людей. Когда далеко за полночь, в бликах костра, утомленные влюбленные любовались друг другом. Свет пламени оживлял причудливые тени бликами отражаясь в шумящих волнах. Когда звезды обозначили бездну бесконечного пространства над ними, Диана вдруг сказала:
– Любимый мой! Маркус, поклянись. Поклянись, что ты никогда, никогда не разлюбишь меня. Поклянись нашей любовью.
– Клянусь, Диана, что во имя моей любви к тебе я никогда, никого не полюблю так как тебя. Тебя единственную, неповторимую, мою любовь!
У девушки выступили слезы. Ее трепетные миндалевидные глаза излучали такую страсть, такую привязанность, что истинно их могла разлучить только смерть.
– Любимый, мой отец грозный царь Македонян. Он даст нам все. Спаси нас. Давай уйдем от этих мест.
– Как? На отцовском суденышке далеко не уйдем, да и к тому же он должен что-то есть.
– Давай построим плот или еще что-то сделаем.
– Знаешь, что? – вдруг сказал он, – давай захватим корабль и уплывем прямо с рабами к твоему отцу. За твое спасение они все получат свободу.
