Очнулась девушка полной сил. Порозовели щеки, холод ушел из рук и ног, тяжелый камень в груди растворился. Она взглянула на свои руки и с удивлением заметила светлые розовые шрамы от кистей до плеч. Жанна спустила сорочку: на плечах и груди так же бледнели порезы. Значит, сон был реален!
Счастливая улыбка не сходила с болезненного лица Фауста. Он спал, откинувшись на противоположную половину постели.
Сначала Жанна испугалась, что убила верийца. Девушка аккуратно отпустила израненную порезом руку, застыла прислушиваясь. Стук сердца и легкое дыхание прогнали тревогу.
– Мой бедный рыцарь. – Шепнула лоринка. – Твоих безрассудных жертв я тоже не стою.
Истинный вздрогнул, приоткрыл глаза, но успокоился, стоило девушке коснуться его. Усталость взяла верх над встревоженным сердцем. Жанна устроилась рядом. Было бы еще одним маленьким, но предательством, уйти сейчас, воспользовавшись слабостью своего верного возлюбленного.
Прежде чем уснуть, она поднесла к глазам руку с кольцом. Половина красного камня налилась приглушенным светло-рубиновым цветом. Вторая оставалась темно-бардовой.
«После Ритуала половинки станут одинаковыми. – Подумала она. – Кольцо питается кровью, так же как Несущий смерть – душами. Еще один одушевленный артефакт»
Видимо, кольцо подчинялось своему хозяину, – Фаусту. И всем предыдущим владельцам. Умело ли оно разговаривать, как меч бога Вереса? Или только исполняло волю? Насколько сильной властью обладает кольцо, на что оно способно?
«Оно способно убить так же как меч. – Поняла вдруг Жанна. – Но при каких условиях?»
Wake to see, your true emancipation is a fantasy,
Policies have risen up and overcome the brave.
Greatness dies, unsung and lost, invisible to history
Embedded spies brainwashing our children to be mean
(Matthew Bellamy – «Supremacy»)
Дворец встретил гостей тысячью светящихся окон. Перемигивались в небе фейерверки, звучала болтовня гостей, смех и веселье. Стреляли пробки от игристого вина и таким же игривым было настроение приглашенных.
Наконец-то! Они увидят ее! Слухи о неземной красоте графини де Стрейн передавались из уст в уста, стирая проклятия матерей, что похоронили своих сыновей и мужей. Никто не вспоминал, как сильна и беспощадна полукровка. Все твердили о жертве. Жертве во имя жизни, любви, отечества.
Жанна жалась к Гевальту, растерянно улыбалась и робко махала рукой. Великолепная белоснежная лестница вела все выше и выше, через многоглазую толпу, через небольшие парки. С каждым шагом хотелось исчезнуть, сбежать!
Ее бордовое платье стесняло движения. Вопреки моде, корсаж напоминал доломан, в котором явился сам князь. Золотая шнуровка, узкие рукава, наглухо застегнутые пуговицы. Лишь тонкие узоры вышивки змеились по подолу юбки и рукавам, украшая платье.
Светские львицы снисходительно рассматривали Жанну. Они щеголяли обнаженными плечами, сверкали колье на декольте, однако же, не могли соперничать с этой обворожительной и воздушной красотой.
– Не так уж и красива. – Фыркнула какая-то благородная дама, прикрываясь веером.
– Не завидуй, Вера. – Надменно изогнула бровь вторая. – Ей уже почти тридцать, а выглядит все так же юно и свежо.
– Когда рядом такой блистательный кавалер, любая серая мышка преобразиться. К тому же, все это – магия. Не более.
Жанна и Фауст поравнялись со сплетницами и обе в раз умолкли, подобострастно склоняясь в реверансе.
