Лабиринт памяти - страница 13

– Отчасти, но главное это то, что люди, которых я лишил жизни, заслужили это. Я ведь вам уже говорил.

– Да, я помню. Точно так же, как помню о том, что вам совсем не было жалко ни слабых женщин, ни беззащитных детей.

– Если вы снова возвращаетесь к Ярохину, то он не был ни слабым, ни беззащитным. Он, несмотря на свой возраст, был подлым, коварным и продуманным.

– Но ведь у вас были и другие жертвы? Возможно те, о ком следствие не знает. В чем была их вина?

Ну, вот, он задал главный вопрос, получить ответ на который, его и наняли. Ради этого он вот уже два месяца безропотно сносит высокомерие и грубость этой мрази.

Грубый смех, последовавший за этим вопросом, заставил Илью вздрогнуть. Он уже понял, что ответа на поставленный вопрос он не получит. По крайней мере, сегодня. Сколько же еще времени ему понадобится, чтобы выполнить задание и получить деньги, которые ему жизненно необходимы прямо сейчас?

***

За шесть долгих, очень долгих лет, прошедших с того момента, как Юлька пропала, жена так и не оправилась от потрясения. До сих пор она наивно надеялась, что Юля живая и здоровая переступит, наконец, порог родительского дома. В комнате дочери все так и осталось на своих местах. Ни одна вещь не была переставлена. Наталья даже не позволила горничной отправить в стирку небрежно брошенный дочерью перед уходом в университет халат. Он так и лежал сиротливо оставленный хозяйкой на кое-как заправленной широкой кровати. Дочери не нравилось, когда ее постельного белья касались чужие руки, поэтому кровать она всегда заправляла сама, но культа из этого не делала. Постельное белье прикрыто и ладно.

Наталья теперь почти все свое время проводит в комнате дочери. От слез лицо стало усталое и морщинистое. И вообще она заметно постарела, так как больше не видит смысла в том, чтобы следить за собой.

Ему все-таки немного легче, у него есть работа, которая хоть на время позволяет забыться, а у Наташи нет ничего. Уже давно, с самого рождения Юльки, вся ее жизнь ограничилась уходом за дочерью. Юля стала смыслом ее жизни, единственным занятием. И вот теперь этот смысл пропал. Так как других детей у них не было. Как-то не получилось.

Возможно, Наташа гораздо легче бы перенесла смерть дочери, если бы точно знала, что та мертва. Да, им обоим было бы нелегко. Хоронить детей вообще противоестественно. Но так они хотя бы знали, что с ней случилось. У них была бы могила, на которую можно было бы прийти, поплакать, принести цветы…

Но по воле судьбы, они лишены этого. Юля пропала, и за шесть лет они так и не узнали, что случилось с их дочерью. И вот эта вот неизвестность гложет сердце и разъедает его похлеще любого яда.

Даже у него, постоянно занятого делами бизнеса, нет-нет, да мелькнет мысль, что, возможно, их дочь жива. Вдруг она находится в лапах какого-то психопата и испытывает нечеловеческие мученья? Можно только догадываться, о том, что занимает разум жены. Она ведь целый день один на один со своими думами. У нее нет даже такого призрачного барьера, как работа. Это он может на несколько часов отвлечься от дум о дочери. Наташа же постоянно в своей боли.

Но шесть лет – это большой срок. Эдуард не глупый, наивный мальчик. В свои пятьдесят три года он уже прекрасно понимает, что если пропавшего человека не нашли в первые две недели, то он скорее всего мертв. Но ему было бы гораздо легче, если бы он увидел дочь своими глазами. Это тяжело и непросто, но он привык все лично контролировать и доверять только себе. Увидь он Юльку мертвой, узнай, кто сотворил с его дочерью такое, он загнал бы свою боль вглубь души и сосредоточил все силы на том, чтобы покарать убийцу. Увидь он своими глазами …