Муж тяжело вздохнул. Тут она, конечно, права. Если сказать, что он не мог иметь детей (результат детской болезни, которой он переболел уже в институте), значит раскрыть так долго и тщательно охраняемую ими тайну. Ведь и сын, и дочь не его дети, то есть не его биологические дети, хотя любит он их до безумия и любого порвет на части, если кто вздумает их обидеть.
– Ты лучше скажи, почему Ленка так уверена, что ты отец ребенка? – потребовала Марина Николаевна. – Понятно, что у неё были и другие или другой, но пришла она к тебе. Почему? Изменил?
Погодин поднялся, подошел к раскрытому окну, закурил, но через минуту выбросил сигарету в сад.
– Прости.
– Прости-и-и-и…И, конечно, это было только один раз, я права?
Погодин покаянно опустил голову.
– Правду Ленка сказал: кобель ты! Надо же на старости лет…
– Марин! – вскинулся Владимир Иванович. – Ты лучше побей меня, только не издевайся. Я сам себя готов убить! Надо же повелся на эту стервятницу, воровку.
– Воровку?!
– Ну да, я её тогда не просто так уволил, а за воровство. Скандала не стал поднимать, выносить на коллектив. Уж очень она меня просила, никому…
– Воровка, стервятница? Если бы была хорошей, то и не корил бы себя сейчас?
– Корил бы в любом случае. Прости, Марина.
Он встал перед ней на колени, обнял за талию, прижался головой к теплому животу.
– Виноват я перед тобой, Маринка, так виноват! Простить себе не могу…
– Ладно, – рука женщины прошлась по поредевшей макушке мужа. – Бог простит. Сейчас речь не о том, что было, а о том, что делать будем?
Погодин поднял на жену покрасневшие глаза.
– А может, того… в детский дом?
– Ты с ума сошел! – толкнула его Марина Николаевна. Погодин ударился копчиком об пол. – Собственного сына в детский дом!
– Да какой…
– Тише! Детей разбудишь!
– Да какой, – зашептал Погодин, – к чертям сын! Ленка нагуляла с кем-то, а мы голову ломай.
– Молчи! Твой сын, понял? Твой! Тебе лучше этого ребенка признать. Ради Севы, ради Лизы, ради их спокойствия, ради нас всех, да и ради вот этого, – она кивнула в сторону спящего малыша. – Какая мать из Жуляновой, а мы с тобой опытные родители. Вон каких детей вырастили, воспитали. Еще одного осилим.
– Осилим, – эхом повторил Владимир Иванович, глядя то на ребенка, то на жену.
– И никто ничего не должен узнать, – Марина Николаевна потянулась. – Давай спать. Я здесь с ребенком, а ты на полу устраивайся, папа-а-а-аша! В понедельник начинай документы оформлять.
Женщина разделась, осторожно прилегла на край кровати, чтобы не потревожить малыша, натянула на себя легкое покрывало и, почти засыпая, подумала, что свою серебряную свадьбу, несмотря ни на что, они сыграли замечательно. А что прибавление у них в семействе, так это к добру. Значит, еще нескоро они почувствуют себя старичками. Подумаешь, ребенок! Тем более, такой красивенький, ладненький. Вырастет красавчиком девкам на погибель.
Через несколько минут женщина спала. И впервые, наверное, за последние пятнадцать лет видела во сне врачиху-гинеколога, которая убеждала её воспользоваться банком спермы и родить.
– Вы, женщина, не беспокойтесь, – говорила врачиха, – доноры у нас проверенные, с отменным здоровьем. Среди них много очень симпатичных.
Ну, последнее Марине было без разницы, потому что всегда была уверена, дети будут в неё. Так и получилось.
Алискина ошибка
Под рукой Киры звонит телефон.
– Алло?
В ответ упреки, укоры, взывание к небесам, истерические всхлипы, хлюпанье носом. Все понятно – Алиска.
