Не говоря ни слова, она берет салфетку и стирает губную помаду.
- Но... - начинает фрейлина.
- Помада лишняя, - уверенно заявляет Роуз. - У меня пухлые губы, достаточно будет розового блеска.
Тут же идут заверения, что она права.
«Так действительно лучше», - всплескивает руками Шеннон, и пудра сыплется с ее праздничного парика на пол. Ни для кого во дворце не секрет, что Шеннон в погоне за модой, применяя чудодейственные краски, облысела. Теперь она тщательно пудрит парик, уверенная, что седина ей к лицу, и густо красит щеки. И у нее такие же черные ресницы и подводка, что сейчас красуются на лице Роуз.
Это наталкивает на мысль, а не пойти ли умыться? Пусть невеста останется загорелой, пусть на ее носу проступят веснушки, пусть глаза красит блеск счастья, а не искусственные тени, делающие взгляд рассеянным. Руфф любит ее, и не важно, как она выглядит.
Зачем делать талию тоньше, если дышать она сможет через раз? Зачем ворох юбок, расшитых шелком, украшенных кружевом, драгоценными камнями, если наряд становится неподъемным и каждый шаг, даже при примерке, дается с трудом?
Ах, да. Того хочет будущая свекровь. Холодный взгляд правительницы Бреужа заставляет ежиться и втягивать голову в плечи. Но Роуз не часто будет встречаться с ней, став королевой Северной Лории, поэтому она отдает дань желаниям матери Руффа. Невеста будет блистать тысячами драгоценных камней, показывая всему свету богатство Эрии и теша тщеславие родителей жениха.
Роуз самой ничего этого не надо. Помня давнее предсказание, она свыклась с мыслью, что наденет венок из полевых цветов и босая пойдет к алтарю. Так некстати она забыла, что нельзя верить всяким глупостям. Какой венок у принцессы? Только венец из чистого золота, украшенный цветами из драгоценных камней.
Роуз опять смотрит в зеркало. Вокруг никого. Портнихи оставили на кресле тяжелое свадебное платье. Туфельки, уложенные в сундучок, обшитый белым атласом, блестят алмазной пылью и ждут, когда их наденет невеста.
Роуз опять не узнает себя. На зеркале множатся трещины, расползаясь паутиной. На выбеленном лице появляются пятна грязи, ссадины, капли крови.
- Что же ты наделала, Роуз? - не упрек, вздох сожаления. До боли знакомый голос.
Порыв ветра, голоса…
Ненавистное, пугающее «Взять!» и ее отрывают от того, с кем ей удобно, надежно…
Открыв глаза, понимая, что происходящее уже не сон, Роуз увидела ступени, по которым ее волокли. Ногам было больно, и Роуз попыталась встать и идти сама, но никак не поспевала за стремительными шагами мужчин, чьи сапоги мелькали у самого лица.
Ее безжалостно тащили вниз. Она закричала. От боли в спине, где подсохшие царапины горели огнем, от обиды, что уснула и не знает, жив ли Петр, от стыда, что так и не переоделась, и теперь все обитатели замка видят ее грязное, израненное тело, просвечивающее через разодранную ткань тонкой рубашки.
- Петр! - закричала Роуз, но ничего не услышала, кроме шаркающих по ступеням шагов своих мучителей.
9. Глава 3. Часть 2
Когда Роуз выволокли во двор, яркий свет заставил ее зажмурится. Ее бросили недалеко от галереи, на траву, по которой она шла ночью. Но теперь на принцессе не было халата, только нижняя рубашка невесты, которую выстирал Петр, а Роуз нашла и надела.
Как хорошо, что хоть она осталась на ней! Правда, разодранная ткань не сильно прятало тело.
