Лаборатория «Феникс» - страница 23

Сигнал на браслетах прозвучал резко, но без адского рева утра. Просто вибрация и текст: «ОБЕД. КУХНЯ. 30 МИНУТ».

На кухне царило гнетущее молчание. Сенсорная панель светилась холодным голубым. На поддоне кухонного лифта лежало тринадцать одинаковых скромных пайков: бутерброд с тонким ломтем темного хлеба, кусочками сыра и ветчины, яблоко. Ровно по одному. Никаких испытаний на распределение. Просто еда.

Но воздух был густым от невысказанного. Все помнили утренние «личные баллы». Сола (20), Глеб (20), Ульяна (20) и Марк (18) брали свои пайки первыми, избегая взглядов. Сола нарочито громко развернула свой, устроившись за столом. Глеб схватил свой и тут же ретировался в коридор. Ульяна осторожно взяла паек и яблоко, прошептав «Спасибо» в пустоту. Марк мрачно сунул свой в карман, даже не глядя.

– Роскошь, – цинично протянул Матвей, разглядывая яблоко. – Целое яблоко за бесплатно. Наверное, за наш выдающийся групповой успех. – Его браслет показывал 15. Он поймал взгляд Солы. – Или за особые заслуги. Слушай, а ты же можешь нарисовать себе целый пир, да, Монро?

Сола покраснела, но не сдалась:

– Могу. Но зачем? Чтобы вы все смотрели, как я его ем? – Она откусила от бутерброда с преувеличенным безразличием, но пальцы ее дрожали.

– А баллы-то копятся, – продолжал Матвей, обращаясь уже ко всем. – У кого-то двадцать. У кого-то… скромнее. Интересно, что можно купить за лишние пять? Что-нибудь вкусное? Или… право не участвовать в следующем раунде? – Его взгляд скользнул по всем присутствующим в кухне и задержался на Алексе. – Рынок, говорил Новиков. Рынок начинается с предложения.

– Заткнись, Щербаков, – резко сказала Ася. Ее браслет показал скачок пульса. – Хочешь жрать – жри. Не хочешь – иди своей дорогой.

– Я лишь озвучиваю правила игры, Корецкая, – парировал Матвей, медленно очищая яблоко. – Игнорировать их – глупо. Особенно когда ставки растут. – Он кивнул на обратный отсчет на главном экране кухни: ДО ВЕЧЕРНЕГО ИСПЫТАНИЯ: 04:17:33.

Алекс молча взял свой паек. Хлеб был пресным, сыр – резиновым. Топка. Дрова. Баллы – мера горючести. Он наблюдал, как Лика делится половиной своего яблока с Ульяной. Как Кирилл, уткнувшись в паек, продолжает что-то бормотать про калории и КПД. Как Ваня отдает Яне свою ветчину. Как Артем, отвернувшись к стене, ест в одиночестве, не снимая перчаток. Система дала еду. Но отняла доверие. Посеяла зерно. Теперь ждет, когда оно прорастет ножом в спину соседа.

Новиков появился в дверях кухни, как призрак. Он не взял паек. Простоял минуту, выпуская струйку дыма. Его взгляд, усталый и всепонимающий, скользнул по Матвею, по Солe, по сжавшемуся Глебу, по Алексу.

– Наслаждайтесь, – произнес он хрипло. Голос был тихим, но перекрыл шепот и хруст яблок. – Мирная передышка. Кормежка перед тем, как печь раскалят сильнее. – Он повернулся и растворился в коридоре, оставив после себя запах дешевого табака и горечи.

Тиканье за стенами, на минуту заглушенное разговорами, снова заполнило паузу. Оно звучало громче. Настойчивее. Тик. Так. Тик. Так. Как шаги невидимого часового, отсчитывающего время до новой пытки.

Ульяна вдруг вздрогнула, уронив крошку хлеба. Ее глаза расширились, уставившись в пустой угол кухни, где висела вентиляционная решетка. Она прижала Коську к груди.

– Они… начали шептаться снова, – прошептала она, и ее голосок дрожал. – Темные. Говорят… вечером… будет очень жарко. Один… станет пеплом до рассвета. – Ее браслет