– Давайте закончим этот балаган. У нас ещё двое. Анжелика Юрьевна, кратко и ёмко. Начнём с Людмилы Александровой. Как идёт процесс?
– Пока не очень. Болезнь не отступает, хотя видоизменения начались. Отёчность и проблемы с оттоком лимфы не устранены, но положительная динамика есть, правда очень медленная.
– Сегодня посмотрю её сам. Запланируйте на час дня.
– Проблема ещё в том, что организм дал неожиданную реакцию. Температура на днях поднималась до сорока одного, плюс тошнота и рвота. И кости…
– Что кости?
– Странная реакция со стороны костной системы. Мы… не исследовали заблаговременно метаболизм костной ткани, тогда на какие-либо проблемы в этой области ничто не указывало; теперь же у неё серьёзно обострился остеопороз. Кости разрушаются буквально на глазах…
– Вытаскивайте! Её надо вытащить! Это будет доказательством того, что наша методика может применяться и в лечебных целях!
– Вытащить – это одно, но если элэфантиаз так и останется? Это ведь будет ещё хуже, чем было, – пессимистично заметил Альберт Карлович.
– И что вы предлагаете? Усыпить и её тоже? Категория третья, должны справиться! Если бы я в своё время ликвидировал каждый образец, процесс превращения которого хоть чуть-чуть отклонялся от идеального, нормальных гибридов, пожалуй, не осталось бы вовсе. Вы – врач, и ваше дело – лечить, а не устранять больных. Попрошу усилить за ней контроль. Во время осмотра полностью предоставьте мне её программу. Ну, а что орёл наш?
Опять молчание. Альберт Карлович, сделав вывод, что любое его изречение воспринимается в штыки, решил вообще больше ничего не говорить, а заведующей медчастью надоело за всех отдуваться. Василий Павлович немного разрядил обстановку:
– Похоже, трындец орлу.
– Анжелика Юрьевна, поясните.
– Со вчерашнего дня без сознания. Иногда судороги. Утром температура была тридцать девять и семь. Тяжёлая общая интоксикация.
– Прогноз?
– На мой взгляд – неутешительный. На основную часть применяемых препаратов у него жуткая аллергия, вплоть до остановки сердца. Мы… честно говоря, в затруднении. При первичном исследовании никакой аллергии не обнаружилось.
– Такое бывает – при изменении ДНК возникают новые болезни, ранее отсутствующие. Когда началась аллергия?
– На третьей стадии. До этого всё нормально шло. Анализы птицы тоже в норме.
– Геном на данной стадии проверяли?
– Да, изменён. Как вы и сказали, наверное это и вызвало такую реакцию. И продолжает меняться.
– С геномом не угадаешь. Это – русская рулетка, только ждать теперь.
– Если честно, Гюстав Грантович, – вздохнула заведующая, сняв очки и аккуратно убрав их в футляр, – я бы дала девяносто процентов, что он не выкарабкается.
Главврач задумчиво помолчал.
– А крылья-то как?
– Около метра костных образований, оперение проклёвывается. Но сейчас рост приостановился.
– Только ждать, – заключил Гюстав Грантович, несильно хлопнув ладонью по столу, что обычно означало конец совещания. – Раз на препараты аллергия, давайте ему больше чистой воды и травяных отваров. Может, сам выкарабкается.
– На всякий случай его поместили в одну палату с Александровой. Та пока в сознании, мало ли, если совсем плохо ему будет, чтобы позвала.
– Хорошо. За этими двумя установите особый контроль. Теперь новость: на следующей неделе должен поступить новый клиент: женщина, 45 лет, хочет губы как у коровы.
По кабинету прокатился смешок, больше напомнивший хрюкание.
