– За гостеприимство спасибо. Но мне в Посад вернуться надо.
Гоблин косо на друга посмотрел.
– Не бойся. Тварей вывел я всех. Спасибо Гадине, чтоб ей пусто было! Послала мне как-то подарочек – мыло жидкое, заморское. Помылся я в баньке, и вся живность из шерсти моей исчезла. Я то, дурак, на радостях два бочонка пива выпил, три дня чистый ходил. А где это видано, чтобы нечисть чистой была? Выслушал выговор от Сичкаря, и задумался. Твари эти меня щекотали, засыпал я с удовольствием. А теперь что? Ни одной вши во всей шерсти! Не сплю, а маюсь.
– Так не мойся больше.
– Не моюсь. – Вздохнул гоблин. – Бесполезно. И в болото плюхался, и по земле комом валялся. Ни одной твари в шерсти не завелось. Заговоры разные пробовал, да где им супротив химии заморской! Думал постричься. Да ни одна цирюльня посадская меня на порог не пустит! Удружила Гадина, нечего сказать!
Гоблин плюнул в сердцах. Выпил кружку в два глотка, съел горсть мухоморов и с тоской оглядел себя.
– Ладно, коли спешишь, говори, что за дело.
– М. Уолт хочет с тобой встретиться.
– Зачем?
– О забаве одной хочет поговорить.
– Почему со мной? – Сощурил глазки гоблин. – В Посаде шутников охочих до забав разных всегда хватало.
– Забава забаве рознь. Так когда в гости ждать?
– В Посад не пойду. Пусть М. Уолт сам приходит. Завтра к вечеру. Не обидится?
– А что ему ноги жалеть? Засиделся он в Посаде. Решено. Завтра вечером жди.
– Не спеши. Попей пивка. Вон у тебя и кружка совсем высохла. Скоро Лад вернётся, вместе в Посад вернётесь.
– Может, Сичкарь его три дня у себя держать будет.
– Слышь, болото ворчит? Идут, родимые.
– Кто?
– Сичкарь с Ладом.
Донд напрягся весь. Видел он Сичкаря один раз, в день битвы знаменитой. Зрелище не для слабонервных.
– За ножи не хватайся. – Предупредил СэрТумак, заметив тревогу друга. – Сичкарь не жалует нервных. А ножи твои против него, что иголка против слона. Слыхал о таких?
– Даже серебряные? – Шёпотом спросил Донд, вглядываясь в марь вечернюю над болотом.
– Серебряные? Хм… Серебро, оно, конечно, может его раздразнить. Да только хуже будет.
В болоте всегда много звуков живет. Нет абсолютной тишины на болоте. Но вот сквозь шорохи разные, потрескивания и вздохи (не иначе как кикиморы по лешему вздыхают) послышались шаги глухие, словно обуты ноги идущих в тапочки из меха болотного. Вскоре вышли две тени из мари к заимке. Лад был весь в грязи. Сичкарь болотный возвышался над ним, и морда его поганая то ли улыбалась, то ли скалилась грозно.
Донд сглотнул слюну, на язык наплывшую, и замер на крыльце.
– Донд! Вот уж кого не чаял здесь увидеть. Сэр Тумак, надеюсь, отведал побратим пивка твоего знаменитого?
Спросил с ходу Лад.
Излишне. Но для Сичкаря все сразу ясно стало. Не враг пожаловал на заимку, – друг.
– Что ж, Лад, – прорычала нечисть, – обо всем столковались. Седоборода успокой, весточку вовремя пошлем. А теперь мне пора, дела ждут.
Сичкарь посмотрел на Донда, тот дыхание затаил. Языком длинным зубы тронула нечисть и растворилась в мари. Донд перевел дыхание.
– Уж не у Чер-Туя пропадал? – Спросил гоблин у Лада, и кружку ему наполнил. После Донду плеснул и себе.
– У него, поганого. Только о том многим знать не следует. Донд, ты как сюда попал?
– Дело было к Сэру Тумаку. Тебя хотел увидеть. Где еще с тобой встретиться, как не здесь.
– Зашел бы в гости. Гадина всегда рада гостям дорогим.
Гоблин и Донд хмыкнули.
