Еверий налил себе еще стакан обжигающего рома и начал пить. В наступившей тишине слышались только гулкие глотки.
– Но что нам теперь делать?! – обреченно воскликнул Палладий, обращаясь к своему давнему другу, норов которого был ему хорошо известен. – Нам страшно… а вдруг он придет за нами… Он… он пугает!.. Кто знает, что творится у него в голове?! Скажи, наконец, как нам поступить? Тебе, я вижу, повезло, он тебя пощадил, а нам придется туго! Скажи, что нам можно предпринять? Может, дать мальчишке денег? Может, еще чего?.. Кто же знал, что он так силен?..
Рыжий гигант с гулом поставил на стол опорожненный бокал, отчего утварь разбилась вдребезги. Первое мгновение он хватал воздух от нахлынувшего возмущения.
– «Повезло»?! – яростно взорвался Еверий, резко встав со стула и нависнув над Палладием. – Да мне чуть башку не отделили от тела! А ты говоришь «повезло»!
Палладий не нашелся, чем ответить взбешенному товарищу, а Еверий в конце концов снова плюхнулся на стул – не распускать же, в самом деле, кулаки среди своих!
Наступила тишина.
Еверий раздумывал над ситуацией, уставившись на крышку стола, брови его нахмурились пуще прежнего. Он подпер свою массивную челюсть медвежьей рукой и долго бы так просидел, перебирая воспоминания о произошедшем, если бы торговцы, столпившиеся в дверях, не начали вскоре терять терпение.
Они ерзали в его каюте, переминаясь с ноги на ногу, шелестели дорогой парчой и шелками, кто-то стал откровенно шептаться, поэтому забыть об их присутствии не представлялось возможным.
Еверий наконец оборотился в их сторону, но его взгляд уже не был принужденно-насмешливым и злым – он успокоился. Палладий хорошо знал это настроение рыжего медведя и понимал, что Еверий не может долго держать обиды, и что если к нему обратиться за помощью да со всей откровенностью, тот никогда не откажет. Теперь же Палладию было хорошо известно и то, что его близкий знакомый с вероятностью до определенной точности пойдет заступаться за них перед страшным пассажиром.
– Хорошо, я схожу к нему! Попытаюсь с ним поговорить… в том числе и о вас. – Еверий вздохнул. – А вы в свою очередь приготовьтесь откупиться. Возможно, придется расстаться и с товаром…
Торговцы растерянно переглянулись, между ними пробежал недовольный ропот. Их глаза казались испуганными еще больше, чем секунду назад перед угрозой неминуемой смерти. Злато уж очень укоренилось в их умах и сердцах, так что толстые губы Палладия невольно дрогнули от мысли, что ему придется распрощаться с драгоценным металлом и понести вынужденные убытки.
– Как же так, Еверий? – пустился увещевать Палладий, всё время бестолково заикаясь. – Как же мы без товара? Ведь это наша жизнь, ведь наше же добро… без него нет нас…
– Вас и не будет, если паренек вздумает мстить, – язвительно отрезал Еверий, снова выходя из себя. – Море щедро примет в пучину и вас, и меня, и всех тех несчастных, которые вздумали сегодня свершить глупость, если парнишке придет в голову от нас избавиться! В этом возрасте они очень обидчивы и не всегда могут действовать по уму!
Наступила действительно роковая тишина: томящая, тяжелая, словно физически сдавливающая неподъемным грузом. Для торговца потерять товар означает разорение и нищету, что в большей своей части заканчиваются голодом и смертью.
– Как же, Еверий?.. – снова нерешительно промямлил Палладий, как будто не веря тому, что только что услышал. – Да возможно ли это?! – неожиданно воскликнул он с металлической злостью в голосе. – Не позволю! Лучше уж ты меня сразу и здесь резани по горлу, чтоб не мучиться, да в воду!.. Без товара я никуда! Без него я не могу…
