— Инна, — поднимаю ладонь, привлекая внимание администратора. Жестами показываю, что нам нужно.
Буквально через минуту девушка подлетает к нам с клатчем в руках. Дрожит и чуть не роняет его, передавая Даше. Сразу отшатывается, будто от гремучей змеи. Преданно смотрит на меня, вжимая голову в плечи.
Раньше надо было думать. Когда тварь опасную в дом впустила.
— Кон-ст-тантин Юр-рьевич, а… — трясется и заикается. Поднимает бьющуюся в треморе ладонь, показывает на Дашу. Проглатывает немой вопрос, смешанный с шоком. — Не мама, — сама же отвечает.
— Местная сумасшедшая. Бродит по округе, пристает ко всем детям и говорит, что она мама, — вытерев ладони о брюки, опять нехотя беру Дашу за локоть. Буквально двумя пальцами, как слизняка. Благо, она к дочкам не успела прикоснуться — тогда бы я точно взбесился.
Гадость какая.
— Ох, из-звините, — шмыгает носом администратор. — Я думала… Она сказала… Документы показала. Я вам дозвониться не могла, чтобы уточнить. И, как координатор мероприятия, взяла ответственность на себя. Провела, чтобы на месте вам сообщить. Простите. Так не хотелось скандала, но…
— Вторая ошибка за вечер. После третьей ваше агентство перестанет существовать, — отмахиваюсь от нее.
Двигаюсь дальше, хлопаю себя свободной рукой по карманам. Нахожу телефон. Действительно, недоступен. Я включил режим полета после звонка Даши.
Путь до двери кажется вечностью. Лечу как сумасшедший и волоку бывшую за собой, игнорируя ее блеянье.
— Костя, ты стал таким жестоким, — выдавливает из себя слезы. Вызывает лишь одно желание — стереть их пощечиной. Но баб я не бью. И вообще, привык решать проблемы другими методами. Более действенными.
— Что за документы ты администратору сунула? — зло рычу, вытолкнув ее на крыльцо.
Захлопываю дверь, отсекая нас от дома — моего личного оазиса, внутри которого должны царить мир и уют. И ради этого я готов сравнять с землей все, что находится за его пределами.
Яростно тру ладони платком, тяжело дышу и исподлобья зыркаю на Дашу. Она уже не такая смелая и наглая, ведь мы остаемся без свидетелей. Наедине.
И более сговорчивая.
— Их старые свидетельства о рождении, — послушно достает из клатча смятые бумаги. — Копии.
Выхватываю их и, скользнув взглядом, рву на несколько частей, отправляю в урну у скамейки.
— Сохранила же, — криво ухмыляюсь. — На память о брошенных детях? Это ненормально, Даш. Все, что ты делаешь, ненормально. Остановись.
— Нашла, когда документы собирала, — приподнимает подбородок и еле слышно шепчет: — На восстановление материнства.
— Ты… — не могу слов подходящих подобрать. Ярость смешивается с первобытным страхом, сродни тому, что я испытывал четыре года назад. Когда мог потерять самое дорогое — своих дочек.
И вот все повторяется. Опять на сцене в роли главной злодейки человек, который должен быть самым близким. Поддерживать в трудный момент. Жизнь за детей отдать, если потребуется.
Но нет. Это все не о Даше. У нее другие мотивы. И тогда, и сейчас.
Деньги, удобство, личный комфорт. Ею движет элементарный эгоизм.
— Повторю: лучше остановись, — бросаю последнее предупреждение. — Пока не поздно.
— Костя, я все решила. Это и мои дети тоже, — выдает рвано на выдохе и прижимает сумочку к груди.
Делаю шаг, протягиваю руку, но она уворачивается и семенит к воротам. Останавливается лишь возле поста охраны. Ищет помощи у болвана, который ее пропустил. Но тот хоть и тупой, однако все еще работает на меня.
