Лара. Нерассказанная история любви, вдохновившая на создание «Доктора Живаго» - страница 11

Поскольку и у Бориса, и у Ольги дома были семьи, рассвет их любви по большей части происходил на фоне прогулок по широким московским улицам, сопровождавшихся беседами. Они встречались у памятников великим писателям; их обычным местом встреч была статуя Пушкина на Пушкинской площади, у пересечения Тверского бульвара и Тверской улицы. Во время одной из таких прогулок по городу они прошли мимо крышки смотрового колодца, на которой значилась фамилия производителя этих металлоизделий – Живаго. Эта фамилия поразила Бориса и явилась для него источником вдохновения. Влюбившись в Ольгу, найдя свою истинную Лару, он сменил заглавие романа: «Мальчики и девочки» стали «Доктором Живаго».

В новом, 1947 году, 4 января, Ольга получила первое письмо от Бориса: «Еще раз от души[45] всего лучшего. Пожелайте мне издали (задумайте) поскорее справиться с пересмотром «Гамлета» и «Девятьсот пятого» и снова взяться за работу. Вы страшно славная, мне хочется, чтобы Вам было хорошо. Б. П.». Хотя Ольге было приятно получить первое послание от своего знаменитого обожателя, она была несколько разочарована этим холодным официальным тоном. Ее романтическую натуру, надеявшуюся на более горячее чувство, обеспокоило, что он держит ее на расстоянии таким образом. Но беспокоиться не было нужды. Одержимому любовью писателю, восхищавшемуся своей молодой красавицей, вскоре стало мало просто ежедневных разговоров с Ольгой.

Поскольку в квартире Ольги не было телефона, а Борис хотел разговаривать с ней и по вечерам, она храбро дала ему номер соседей Волковых, которые жили этажом ниже и были гордыми владельцами телефонного аппарата – в то время в московских квартирах это было редкостью. Каждый вечер Ольга слышала напоминавший морзянку стук по батарее центрального отопления – сигнал о том, что Пастернак просит ее к телефону. Она стучала в ответ по отсыревшей стене своей квартиры, а потом бегом спешила вниз, предвкушая, что вот-вот услышит характерный голос мужчины, в которого медленно, но верно влюблялась. «Возвращалась нескоро, с лицом отсутствующим, погруженная в себя, – вспоминала Ирина. – В этих слухах, стуках, подглядываниях прошел первый год романа, и когда его неотвратимость осознали все, не оставалось ничего, кроме как устроить официальное знакомство».

Накануне Борис позвонил Ольге на работу и сообщил, что им нужно увидеться, поскольку он должен рассказать ей о двух важных вещах. Он попросил ее как можно скорее подойти к памятнику Пушкину. Когда Ольга, отпросившись ненадолго с работы, пришла на место встречи, Борис был уже там, взволнованно расхаживая взад-вперед. Он заговорил с ней смущенным тоном, совершенно не походившим на его обычный голос, гулкий и уверенный. «Не смотрите[46] на меня сейчас. Я кратко выражу вам свою просьбу, – велел он Ольге. – Я хочу, чтобы вы мне говорили «ты», потому что «вы» – уже ложь».

В их отношениях это был серьезный шаг вперед: переход от официальности обращения «вы» к интимному «ты».

– Я не могу вам говорить «ты», Борис Леонидович, – взмолилась Ольга. – Это для меня невозможно, это еще страшно…

– Нет, нет, нет, вы привыкнете, – требовательно возразил он. – Ну пока вы не называйте меня, ну давай я скажу тебе «ты»…

Польщенная и встревоженная этим новым этапом близости, Ольга вернулась на работу в смятении. Примерно в девять вечера того же дня она услышала привычный стук по батарее в своей квартире. Она помчалась вниз. «Я ведь не сказал второй вещи, тебе не сказал второй вещи, – взволнованно и глухо говорил Б. Л. – А ты не поинтересовалась, что я хотел сказать. Так вот, первое – это было то, что мы должны быть на «ты», а второе – я люблю тебя, я люблю тебя, и сейчас в этом вся моя жизнь. Завтра я в редакцию не приду, а подойду к твоему двору, ты спустишься ко мне, и мы пойдем побродим по Москве