Понятно, что придется останавливаться в гостинице. Но как это объяснить Братиславу, который будет думать, что папа ему соврал?
Набирая номер, Илларион просунул руку под форменную куртку и рубашку, сжал плетеный талисман и попросил помощи у Кароя и Линши. Услышали ли его боги-близнецы, кто из них смилостивился — Карой, покровитель альф, или Линша, заботившаяся о кошках и маленьких детях — неизвестно. Удача повернулась лицом, и хозяева приглянувшегося ему дома согласились приехать для встречи прямо сейчас. И даже заохали, узнав, что Илларион с сыном нигде не остановились после перелета — «немедленно выезжаем, через двадцать минут будем на месте».
Определенную роль при выборе играло то, что этот дом сдавали лисы, а два других, более-менее подходящих — волки. Илларион понимал, что ему так или иначе придется поддерживать рабочие отношения с псами, но вселяться в волчье жилище не хотел. Во время поисков ему попадалось заманчивое объявление — сдавали хороший дом в этом же переулке. С участком в два раза больше, с гаражом, а не навесом для машины, и с бассейном. Прекрасно было все, кроме арендной платы. Илларион три дня высчитывал, можно ли снять дом с бассейном и жить не впроголодь, а потом сомнения разрешились сами собой — дом с большим участком кто-то перехватил, лишив его возможности поторговаться.
Навигатор не подвел. Илларион проехал по проложенному маршруту, убедился, что путь от городского управления к месту назначения занимает около пятнадцати минут — без пробок — и свернул с оживленной улицы Полевой на узкую дорогу со свеженьким асфальтом. Переулок Насыпной был коротким, нужный номер нашелся быстро. Порадовало то, что шум автомобилей немного стих — жить прямо рядом с магистралью не хотелось.
Илларион осмотрелся и признался себе, что разочарован. На фотографиях забор скрывала копна зелени, по стенам дома, закрывая окна, ползли какие-то вьющиеся цветы, уличный палисадник и деревья на участке радовали глаз и сердце. Сейчас кирпичное строение выглядело уныло, двор покрывал раскисший грязноватый снег, а рядом с протоптанной дорожкой отпечатались волчьи следы. Мелкие — вероятно, бегал щенок.
Вдали, в конце переулка, просматривались ворота с гербом. Судя по отметке на карте — тот самый госпиталь МЧС, который упомянул Матеаш. Возле казенного здания дорогу обрамляли пирамидальные тополя. Без листвы они напоминали лысоватые метлы, воткнутые в землю гигантом-садовником. Ветки и тянувшиеся вдоль улицы провода были обсижены хрипло каркающими воронами.
— Вот и приветственный хор, — пробормотал Илларион.
Это можно было счесть знаком судьбы, ответом кого-то из близнецов на просьбу. Дома, в Хвойно-Морозненской области, вороний крик оповещал о начале весны, приглашал оборотней на праздник, частенько заканчивавшийся лесными свадьбами. Шесть лет назад, в апреле, Вороний праздник помог Иллариону умилостивить Берту — древесная барса приняла пакет печений-птичек из ведомственной столовой и впустила его в дом. Правда, через три года окончательно вышвырнула и запретила возвращаться. Но в этом Илларион не винил никого — ни Кароя, ни Линшу, ни столовскую выпечку, ни ворон.
Братислав дернул ручку, показывая, что хочет выйти из машины.
— Ты не проголодался? У нас есть бутерброды, бабушка тебе положила подарок от зайчика. Может быть, пожуешь?
Сын замотал головой и с удвоенной силой атаковал ручку. Илларион сдался и помог ему выйти, надеясь, что свернувшая в переулок машина предвещает встречу с хозяевами. Он угадал — из припарковавшегося белого седана выбрались говорливые лисы, которые хором осыпали комплиментами и его, и Брайко. Сын зашипел, когда к нему попытались протянуть руку, но в дом идти согласился — побежал вперед, бороздя сугроб и зачерпывая снег широкими голенищами сапожек.
