Он покосился на кувшин, который Снофф всё ещё держала в руках.
– А мародёров велено вешать на месте, без суда и следствия, – тонким голосом добавил первый, отряхивая кольчугу. – Фу, вонять теперь буду… – Он с ненавистью посмотрел на Снофф. – Ты глянь на неё, ручки-то белые, видать, из благородных, отродясь ни веретена в руках не держала, ни иголки… А туда же, мародёрничать…
– Вы что, не видите? – нахмурилась Снофф. – Я никакой не мародёр, и у меня нет времени…
– А ну цыц! – рявкнул краснорожий, и острие его алебарды уткнулось мастерице в грудь. – Сейчас отведём тебя куда следует, ты у нас по-другому запоёшь. Давай, Каспар, вяжи эту соплюху!
Снофф закрыла глаза. Удивительно, но только сейчас она поняла, что всё это время на что-то надеялась. Надеялась всё исправить, вернуться обратно в свой маленький уютный мир – с волшебными снами и книжками, единорогами и кометами, зефирками и какао по утрам; мир, который она создавала долгие годы… и который за считанные дни накрылся медным тазом. Даже встретив чернильных тварей, Снофф не перестала верить в лучшее. Но всё имеет свои пределы – как давно известно, последняя соломинка ломает спину верблюду.
И этой соломинкой стала «соплюха».
Снофф досчитала до десяти, – чтобы от нахлынувшей злости случайно не разорвать стражников в клочья, хотя очень хотелось, – и медленно открыла глаза. Щёлкать пальцами она не стала. Просто бросила на алебарду яростный взгляд, и алебарда превратилась в гуся.
Стражник заорал, выпуская из рук бьющуюся в истеричных воплях птицу. Его товарищ отскочил в сторону и снова плюхнулся в грязь – на этот раз носом.
– Ве-едьма-а! – завопил он, барахтаясь в липкой жиже.
– Правильно говорить – «волшебница», – ледяным тоном поправила Снофф и взмахнула руками. Оба стражника взвились в воздух и закружились в вихре вместе с оружием, мусором и гнилыми яблоками. Мастерица поискала взглядом третьего – тот, уронив алебарду, судорожно натягивал тетиву арбалета.
– Не стоит, – честно предупредила Снофф, но перепуганный солдат её не слышал. Щёлкнула тетива, и тяжёлый арбалетный болт с грохотом взорвался ослепительным фейерверком. Солдат пару раз ошеломлённо хлопнул глазами – двумя белыми пятнами на покрытом сажей лице, – и в следующий миг уже кружил над землёй вместе с товарищами в одном рыдающем, галдящем и сыплющем проклятия вихре.
«Вот так», – с удовлетворением подумала Снофф.
– Весьма впечатляет, – раздался за спиной спокойный голос.
Снофф обернулась. Скрестив руки на груди, возле кузницы стоял маг. Его глаза с интересом наблюдали за происходящим из-под капюшона с синей полосой стихии воды. Маг откинул капюшон, обнажив бритую голову с затейливой татуировкой. Маг был немолод.
– Из какого вы ордена, сестра? – миролюбиво поинтересовался он.
– Из ордена тех-кого-лучше-не-бесить… брат, – хмуро отозвалась Снофф. Стражники плавно опустились на землю. Ронять их мастерица не стала: жаль дураков, да и, в конце концов, ведь именно они помогли ей избавиться от глупой надежды и наконец-то разозлиться – настолько, чтобы вдруг ощутить в себе силы накрутить хвост и ван Хельму, и всем, кто встанет у неё на пути. Незадачливые вояки, постанывая, приходили в себя.
– Никогда о таком не слышал, – приветливо улыбнулся маг, делая шаг вперёд. – Полагаю, вы не откажетесь рассказать подробнее мне и моим командирам?
– Сожалею, но я крайне спешу. Возможно, в другой раз, – в тон ему ответила мастерица.
