Она убежала в лес, что примыкал к академии. Там Амелию
долго тошнило. Она то и дело полоскала рот родниковой водой и жевала сосновые
иголки в надежде избавиться от мерзкого послевкусия. Когда порыв злости затих,
пришло ощущение опустошенности и невыносимой тоски. Казалось, что весь мир
сжался до них с Бальтазаром. Дверь в сердце, где пряталась доверчивая маленькая
девочка, теперь была заперта на все засовы и заколочена, чтобы никто больше не
смог причинить ей боль. А через пару часов за ней явился отряд императорских
гвардейцев, и ночь Амелия провела в следственном изоляторе.
Утром пришел дознаватель. От него терпко пахло кофе и
резким одеколоном. Казалось, что эти запахи вытеснили весь воздух их крошечной
комнатки с маленьким прямоугольником стекла под самым потолком. Амелия со
слезами на глазах рассказывала о краже дипломной работы, о том, как искала
заступничества у ректора и о тех вариантах, что ей предложили. Вот только
правда никого не интересовала. Те самые «влиятельные друзья», о которых говорил
Аурелиус, встали на его сторону. Слово ректора магической академии против слова
простой адептки без связей. Ах, как порой несправедлив мир…
Неожиданно вмешался отец. Разумеется, не лично —
прислал своего представителя. Видимо, не хотел, чтобы в пылу разбирательств
всплыло, чей именно бастард проклинает ректоров академии. Амелия отделалась
выговором и была отчислена из академии без права практики.
Когда она вышла из следственного изолятора, на улице
громыхала гроза. Струи холодной воды хлестали по щекам, мешаясь со слезами, а
порывы ветра грозились сбить её с ног. Амелия брела через весь город, прижимая
к груди притихшего Бальтазара. Её комнату в общежитии давно отдали другой
ведьме, и было лишь одно место, куда она могла прийти…
Мать встретила её хмурым взглядом и поджатыми губами.
Впрочем, на тёплый приём Амелия и не рассчитывала. Ей отдали ключи от бабкиного
дома в захолустье, у самой границы с орочьими землями, и посоветовали больше не
появляться в столице.
Уже на следующий день она сняла все деньги со счёта.
Пока гном пересчитывал купюры и монеты, она смотрела в стену и пыталась понять,
что именно чувствует. Когда-то Амелия мечтала, что эти деньги станут началом её
новой, уже семейной, жизни. Она мечтала о красивом свадебном платье и
двухэтажном домике недалеко от парка. Представляла, как будет гулять там с
детьми… Что ж, новая жизнь и двухэтажный дом у неё появились. Так же как и
новое имя… Амелия взяла фамилию бабки. Пусть историю замяли, но в новостные
листы кое-что успело просочиться. Столицу покинула Амелия Риано, а в Оверидж
прибыла Лия Тайлер. Простая ведьма без связей и лицензии.
Когда она проснулась, время уже близилось к полудню.
Лия несколько минут лежала, бессмысленно смотря в потолок, потом резко
подскочила, решив, что проспала. В глазах потемнело, и ведьма чуть пошатнулась.
Головная боль накатила волной, погребя под грузом осознания, что лавку сегодня
открывать нет нужды. Она закрыта, и так будет ещё около трёх месяцев.
Реальность, в которой ей предстоит жить и искать новый путь.
— Слава инквизиции, — прохрипела ведьма и двинулась в
сторону ванной, придерживаясь за стену.
Сил накануне вечером хватило лишь на то, чтобы навести
относительный порядок в торговом помещении и вернуть матрас обратно на кровать.
Ведьма завались спать прямо в одежде, наплевав на необходимость застилать
постель. На остальное комнаты Лия махнула рукой, благоразумно решив, что
займётся этим завтра. Увы, завтра наступило до отвращения быстро, а желания
наводить порядок всё ещё не было, да ещё и голова раскалывалась — напоминание о
том, что рыдать половину ночи может быть чревато последствиями. Впрочем, узел в
груди немного ослаб.
