– Познакомьтесь, девочки, – провозгласила Алекс. – Это Елизавета, она недавно из России и сегодня впервые в нашем городе. А это – миссис Фрезер.
Я протянула руку. Миссис Фрезер, похоже, ожидала другой реакции при произнесении ее имени. Она выглядела разочарованной.
– Я же тебе говорю, она только недавно тут и ничего про тебя не слышала, – хихикнула Алекс. – Зато теперь ты можешь рассказать ей свою историю!
Аборигенша снова расцвела и, схватив меня под другую руку, потащила в соседнее здание, тоже оказавшееся музеем, уже художественным. Его залы были увешаны множеством картин, написанных уверенной, хотя и своеобразной рукой. Большинство полотен изображало всадника в квадрате черной маски на месте головы. Из прорези в центре маски глядели крупными полумесяцами глаза. Картины производили впечатление грубости и невинности, это были скорее памфлеты, хотя смысл их оставался неясным и отчасти пугающим.
Миссис Фрезер проволокла нас мимо ряда полотен к картине, изображавшей ручей посреди джунглей. На дальнем берегу ручья белела обнаженная фигура неясного возраста и пола – очевидно, стыдливость не позволила художнику изобразить детали анатомии. Подпись под картиной гласила: «Миссис Фрезер». Моя новая знакомая довольно ухмыльнулась, глядя, как я недоуменно перевожу взгляд с полотна на нее и обратно.
– Пойдемте, любимые, – вывела меня из ступора Алекс, – выпьем по чашке кофе, и миссис Фрезер расскажет о себе.
Кофе мы нашли тут же на набережной, в открытом кафе под матерчатой крышей, пришедшейся очень кстати, когда небесное полотно, с утра густо-серое, прорвалось стылым мелким дождем. Алекс попросила официанта принести чашку чая, я – кофе, а миссис Фрезер – шоколадный коктейль и воздушное пирожное.
– А вы знаете, – светски заметила Алекс, когда смуглый молодой человек, счастливо улыбаясь, водрузил на стол белую горку безе, залитую густыми сливками и с ягодкой наверху, – вы знаете, что это пирожное названо в честь балерины русского императорского театра? Я видел ее выступления, не здесь, разумеется, а в Петербурге… – она мечтательно прикрыла глаза и причмокнула губами.
Я немного путалась. Алекс легко переходила с женского на мужской род, рассказывая о себе прошлой, а ее аристократическое изящество естественно сочеталось с почти военной осанкой, причем я не понимала, какая из черт относилась к женской, а какая – к мужской ипостаси. Но тут вступила в разговор ее подруга.
– Я приплыла к этим берегам на двухмачтовом корабле, капитаном которого был мой дорогой муж, – заученно начала миссис Фрезер. – Я оставила на родине троих детей и носила под сердцем еще одного, но долг супруги превыше долга матери, а поскольку нездоровье моего супруга требовало моего постоянного присутствия рядом с ним, я отправилась вместе с ним в дальнюю колонию, населенную дикарями.
Я и не подозревала, какие испытания нам были суждены и каким несчастьем обернется наше путешествие. Корабль моего супруга потерпел крушение у берегов колонии, неподалеку отсюда, – она взмахнула ложечкой, – и почти все члены экипажа погибли. Только мой супруг, один из его помощников и я выбрались на берег, – она зачерпнула полную ложку крема и с удовольствием отправила ее в рот. – Мы погибли бы в джунглях, без воды и еды, но тут из ниоткуда появились дикари. Они ходили совершенно голые, и мы, чтобы походить на них, также вынуждены были раздеться, – она стыдливо отвернулась, сплевывая вишневую косточку на блюдечко. – Но дикие люди бросили копье в спину моему беспомощному супругу и убили его. А потом схватили меня и заставили выполнять их необузданные желания вопреки моему положению замужней женщины. Они увели меня в лес, а когда у меня родился ребенок, бросили его в воду, а мне взамен выдали своего младенца – самое отвратительное существо, которое я только видела. – Она допила шоколад и расплылась в удовлетворенной улыбке. – С тех пор я живу с аборигенами как мать и сестра и по мере сил тружусь над развитием и пропагандой туземной культуры. Вот, праздники провожу, – она довольно огляделась.
