Лавровый венок я отправил на суп… - страница 15

* * *

Спасибо организму, корпус верный

устойчив оказался на плаву,

но все-таки я стал настолько нервный,

что вряд ли свою смерть переживу.

* * *

Мы многих в нашей жизни убиваем —

незримо, мимоходом, деловито;

с родителей мы только начинаем,

казня их простодушно и открыто.

* * *

Всему ища вину вовне,

я злился так, что лез из кожи,

а что вина всегда во мне,

я догадался много позже.

* * *

Порой оглянешься в испуге,

бег суеты притормозя:

где ваши талии, подруги?

где наша пламенность, друзья?

* * *

Сегодня дышат легче всех

лишь волк да таракан,

а нам остались книги, смех,

терпенье и стакан.

* * *

Плоды тысячелетнего витийства

создали и залог, и перспективы

того, что в оправдание убийства

всегда найдутся веские мотивы.

* * *

Хоть я живу невозмутимо,

но от проглоченных обид

неясно где, но ощутимо

живот души моей болит.

* * *

Грусть подави и судьбу не гневи

глупой тоской пустяковой;

раны и шрамы от прежней любви —

лучшая почва для новой.

* * *

Целый день читаю я сегодня,

куча дел забыта и заброшена,

в нашей уцененной преисподней

райское блаженство очень дешево.

* * *

Потоком талых вод омыв могилы,

весна еще азартней потекла,

впитавши нерастраченные силы

погибших до пришествия тепла.

* * *

Когда по голым душам свищет хлыст

обмана, унижений и растления,

то жизнь сама в себе имеет смысл:

бессмысленного, но сопротивления.

* * *

Этот образ – чужой, но прокрался не зря

в заготовки моих заповедных стихов,

ибо в лагере впрямь себя чувствовал я,

как живая лиса в магазине мехов.

* * *

Я уже неоднократно замечал

(и не только под влиянием напитков),

что свою по жизни прибыль получал

как отчетливое следствие убытков.

* * *

Душа не в теле обитает,

и это скоро обнаружат;

она вокруг него витает

и с ним то ссорится, то дружит.

* * *

Листая лагерей грядущий атлас,

смотря о нас кино грядущих лет,

пришедшие вослед пускай простят нас,

поскольку, что поймут – надежды нет.

* * *

Мы сами созидаем и творим

и счастье, и нелепость, и засранство,

за что потом судьбу благодарим

и с жалобами тычемся в пространство.

* * *

Когда, отказаться не вправе,

мы тонем в друзьях и приятелях,

я горестно думаю: Авель

задушен был в братских объятиях.

* * *

За годом год я освещу

свой быт со всех сторон,

и только жаль, что пропущу

толкучку похорон.

* * *

Все говорят, что в это лето

продукты в лавках вновь появятся,

но так никто не верит в это,

что даже в лете сомневаются.

* * *

И мучит блудных сыновей

их исподлобья взгляд обратный:

трава могил, дома друзей

и общий фон, уже невнятный.

* * *

Из тупика в тупик мечась,

глядишь – и стали стариками;

светла в минувшем только часть —

дорога между тупиками.

* * *

Бог молчит совсем не из коварства,

просто у него своя забота:

имя его треплется так часто,

что его замучила икота.

* * *

Летит по жизни оголтело,

бредет по грязи не спеша

мое сентябрьское тело,

моя апрельская душа.

* * *

Чем пошлей, глупей и примитивней

фильмы о красивости страданий,

тем я плачу гуще и активней

и безмерно счастлив от рыданий.

* * *

В чистилище – дымно, и вобла, и пена;

Конец ознакомительного фрагмента.

Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.

Продолжить чтение

Лавровый венок я отправил на суп… - страница 15

Похожие книги