– Почему прикосновение Дамиана уменьшает у меня желание убивать?
– Я заметил, что, когда он тебя касается, ты получаешь дополнительное спокойствие, возможность еще раз подумать перед тем, как спустить курок.
– Когда я рядом с Жан-Клодом, он не становится ни на йоту менее безжалостен.
– От своего слуги можно получить лишь то, что у него есть, – пояснил Ашер. – Я бы сказал, что с твоей помощью Жан-Клод становится более беспощадным, а не менее, потому что это твоя натура. – Он глянул на вампира у меня за спиной. – Дамиан несколько сотен лет жил при госпоже, которая не терпела ни гнева, ни гордости. Ее воля и только ее воля были дозволены. Дамиан научился быть менее гневным и менее беспощадным, иначе бы та, кто его сотворила, уничтожила бы его давным-давно.
Руки Дамиана застыли у меня на плечах неподвижно. Я потрепала его по руке, как делают с другом, который услышал плохие новости.
– Все в порядке, Дамиан, ей уже до тебя не дотянуться.
– Да, Жан-Клод выговорил у нее мою свободу, и я буду у него вечно в огромном долгу. И этот долг не связан с обетами крови и вампирическими связями. Я у него в долгу за выкуп меня из страшного рабства.
– Если ты сможешь сегодня удержать Аниту от необдуманных поступков, ты часть этого долга уплатишь, – сказал Ашер.
Я почувствовала, как Дамиан кивнул.
– Тогда пойдемте вниз, потому что я давно знаю Мюзетт, хоть и не боюсь ее так, как боюсь ту, кто меня сотворила.
Я обернулась посмотреть ему в лицо.
– Ты хочешь сказать, что боишься Мюзетт лишь чуть меньше, чем ту, кто тебя сотворила?
Он на секунду задумался, потом медленно кивнул:
– Я больше боюсь моего прежнего мастера, но Мюзетт я боюсь тоже.
– Все ее боятся, – сказал Ашер.
– Все ее боятся, – повторил Дамиан.
Я уперлась головой в грудь Дамиана, замотала ею, превращая прическу в хаос, но мне было все равно.
– Черт побери, если бы вы дали мне ее сегодня просто убить, от скольких хлопот мы бы избавились! Я же права, вы сами знаете, что я права.
Дамиан приподнял мое лицо, чтобы я видела его глаза.
– Если ты убьешь Мюзетт, то Белль Морт уничтожит Жан-Клода.
– А что, если Мюзетт сделает что-нибудь по-настоящему ужасное?
Дамиан посмотрел поверх меня на Ашера. Я повернулась, чтобы проследить их обмен взглядами. Наконец заговорил Ашер:
– Я не мог бы сказать, что мы ни при каких обстоятельствах не имеем права убить Мюзетт, потому что может сложиться так, что она не оставит тебе выбора. В этом случае я ни за что не подверг бы тебя опасности, вызванной колебанием. Но я думаю, что Мюзетт будет отлично играть в политические игры и ни за что не даст тебе такого повода.
Я вздохнула.
– Если сегодня не приковать Дамиана к Аните наручниками, она не выдержит спектакля Мюзетт, – сказал Джейсон.
– Не думаю, что это необходимо, – возразил Ашер. – Правда, Анита?
Я нахмурилась:
– Откуда мне, к чертям, знать? К тому же у меня недавно кончился запас наручников.
Джейсон тут же вытащил из кармана пару:
– Можешь взять у меня.
Я еще сильнее нахмурилась:
– А за каким чертом ты таскаешь с собой наручники? – И тут же я подняла руку: – Не надо, не рассказывай.
Он ухмыльнулся:
– Я же стриптизер, Анита. Пользуюсь разными приспособлениями.
С одной стороны, приятно было знать, что Джейсон таскает с собой наручники не в сексуальных целях. С другой стороны, не знаю, хотелось ли мне разъяснений, как именно используются браслеты в стриптизе. Что за представления идут теперь в «Запретном плоде»? Нет, про это мне тоже, пожалуйста, не рассказывайте.
