Она снова посмотрела на меня:
– Разве ее красота не равна моей?
Я расхохоталась. Руки Дамиана обхватили меня так сильно, что мне пришлось похлопать по руке, чтобы он дал мне дышать.
– Не волнуйся, я могу сама разобраться. – Вряд ли мне кто-нибудь поверил, но это было правдой. – Мюзетт, я знаю, что я симпатюшка, признаю, но если учесть эту неземной красоты троицу, я – не самая красивая на нашей стороне.
– Троицу, – повторил Джейсон. – И почему я думаю, что меня в нее не включили?
– Прости, Джейсон, но ты вроде меня. С виду мы вполне ничего, но по сравнению с этими тремя – просто по классу не дотягиваем.
– В число трех красавцев ты включаешь Ашера? – спросила Мюзетт.
Я кивнула:
– Если составлять список красавцев в присутствии Ашера, ему там место всегда гарантировано.
– Когда-то так и было, но уже несколько сотен лет не так.
– Не согласна, – возразила я.
– Ты лжешь.
Я посмотрела на нее с удивлением:
– Ты – мастер вампиров. Разве ты не можешь отличить правду от лжи? Разве не ощущаешь этого по моим словам, по запаху кожи?
Я смотрела ей в лицо, в эти красивые, хоть и пугающие глаза. Она не могла сказать, лгу я или нет. Только однажды я видела мастера вампиров, которая не могла отличить правду от лжи: она так вдохновенно лгала самой себе, что правда ей сильно мешала бы. Значит, Мюзетт слепа к правде, и мы можем ей лгать. Что ж, это открывает некоторые возможности.
Она нахмурилась в мою сторону и отмахнулась от темы ухоженной рукой:
– Хватит об этом.
Ей хватило ума понять, что она проигрывает этот момент спора, но не хватило, чтобы понять почему. И она перешла на другую тему, где, как она думала, победа ей гарантирована.
– Даже изуродованный Ашер прекраснее тебя, Анита.
Настал мой черед недоуменно морщить брови:
– Кажется, я именно это и сказала?
Она снова нахмурилась. Как будто от меня ожидалась определенная реплика, которую я вовремя не подала. Я уходила от сценария представления, а Мюзетт не любила импровизаций – по-видимому.
– И тебе все равно, что мужчина красивее тебя?
– Я давно уже смирилась с тем, что занимаю скромное место в группе.
Она так наморщила брови, что больно стало смотреть:
– Ты – женщина, которую трудно оскорбить.
Я пожала плечами:
– Правда есть правда, Мюзетт. Я нарушила главное девичье правило.
– И какое же?
– Никогда не встречаться с тем, кто красивее тебя.
Это вызвало у нее смех – резкий и короткий.
– Non, non, правило другое – никогда в этом не сознаваться. – Улыбка исчезла. – Но у тебя действительно никаких… трудностей, когда я говорю, что я прекраснее тебя.
– Никаких, – подтвердила я.
На миг она совершенно растерялась, но тут ее слуга-человек тронул ее за плечо. Она вздрогнула, резко, прерывисто вздохнула, будто вспоминая, кто она и где и зачем здесь. Последние искорки смеха исчезли из ее глаз.
– Ты признала, что твоя красота не может соперничать с моей, таким образом, взять у тебя кровь не было бы достойной заменой той побрякушки, что приготовил для меня Жан-Клод. И насчет своего волка ты тоже права. Он очарователен, но не так, как эти трое.
Что-то мне вдруг перестало нравиться, куда она клонит.
– Дамиан каким-то образом принадлежит тебе. Не понимаю, но чувствую. Он твой в том же смысле, в каком Анхелито принадлежит мне, а ты – Жан-Клоду. Жан-Клод как Принц города не может быть донором крови, но Ашер не принадлежит никому. Дайте его мне как гостевой дар.
– Он мой заместитель, мой temoin, – тем же пустым голосом произнес Жан-Клод. – Я не стану легко им делиться.
