Латифа метнулась к двери, а я осторожно убрала хэллу в аквариум. Та мгновенно растеклась, выбросив в воду фиолетовые струйки, похожие на клубы грязного дыма.
Маллес застыл в том же положении, в том же виде, что и прежде. Остекленевший взгляд его уперся в потолок.
Понимал ли вербер, что происходит? Осознавал ли суету вокруг, попытки помочь? Даже не знаю – что лучше. Чтобы Маллес впал в беспамятство, ничего не чувствовал или хотя бы жестом, взглядом дал знать, что он все еще с нами…
Рик кивнул мне, недовольно сощурился в сторону Вагра. Мы подошли к пациенту вплотную, одновременно давая ему энергию жизни.
Енталии изменились – листья замерцали, а прожилки засветились, как яркие лампочки. Теперь водоросли напоминали изящные елочные гирлянды.
Напитались ядами, поняла я. В последний раз, когда при мне использовали енталии, они лишь на секунду замерцали на теле пациента. А ведь он почти умер от переизбытка какой-то отравы в крови! Представляю, как много опасных веществ в теле Маллеса, если енталии не только не погасли, но загорались все ярче и ярче. Еще несколько минут – и листья засияли так, что пришлось отвести глаза.
Рик покачал головой и приобнял меня за талию. Вагр метнул в нас убийственный взгляд и пожал плечами.
– Мы сделали все, что могли. Медсестры управятся. Думаю, здесь больше нечего ждать. Новости в любом случае прогремят на всю больницу. Если он продержится ближайшие пару суток, то, скорее всего, выкарабкается. Не такой Маллес слабак, чтобы сдаться. Особенно после того, как не позволил себе переродиться.
С этими словами, дракон окатил меня многозначительным взглядом, василиска – испепеляющим и покинул палату.
– Мы не закончили, красотка, – послышалось из-за двери.
Ну да, Вагр не умеет отступать. Что-то, а уж это я успела усвоить.
Василиск утробно зарычал в ответ на слова дракона, и несколько секунд буравил дверь таким взглядом, что я начала всерьез опасаться внезапного возгорания.
Наконец, Рик опустил плечи, покосился на меня и мазнул взглядом по верберу. Пока ничего не изменилось. Только глаза Маллеса закрылись, да лицо немного расслабилось. Или мне только почудилось?
Рик тяжело вздохнул.
Не припомню, чтобы он так реагировал на трудных пациентов, осложнения во время операции. Обычно василиск держался деловито, спокойно и строго. Время от времени отпускал язвительные шуточки на тему расчлененки и прочих кровавых подробностей. Но еще никогда он не выглядел таким растерянным, злым и беспомощным.
– Вагр прав, – почти выплюнул имя дракона Рик и тут же смягчил тон: – Пойдем, у нас еще куча других пациентов. Начались сезонные подростковые бои. Слава богу, пока не в разгаре.
Мы молча вышли из стационара, прижимаясь друг к другу так, словно это могло спасти от грядущих испытаний, отвести беды.
Какое-то время я молчала, наслаждаясь близостью Рика, как никогда прежде. Каждой клеткой тела ощущая его – такого жаркого, такого взволнованного. Василиск все больше каменел, все чаще и натужней дышал, все крепче обнимал за талию.
Взять себя в руки удалось лишь к концу коридора. Ах да! Я задолжала Рику несколько гневных фраз! И пусть даже не надеется избежать расплаты!
Я слегка отстранилась, и василиск ссутулился, насупился, полоснул по лицу взволнованным синим взглядом.
– Зачем? – спросила тихо.
Рик притормозил, остановился у двери в отделение, но не открыл ее.
Со стороны кухни потянуло запеченными яблоками. В коридоре было тихо и безлюдно. Медсестры навещали больных строго по расписанию, врачебный обход уже закончился. Если требовалась срочная помощь, срабатывали системы жизнеобеспечения и по стационару проносился визгливый вой. Словно молодые волки завели очередные «лунные песни».
