Зачем кричите вы, актёры,
Когда спокойные слова
В тиши душевной утончённой
Сильнее будут раза в два,
Затронув души и сердца?
Что? Это модно? Враки! Вздор!
Не этим славится актёр!
Кричать горазды в закоулках
Спросонья пьяницы-бродяги.
А вы? Поёте связками в напряге
И в родовых кричите муках.
Но вы играете безбожно
Все ваши чувства, да все, ложны,
И это видно, уж простите,
Как вы неискренне кричите.
Я покажу вам, отойдите,
Коль слов не можете понять.
Начнём с задумчивости или…
Печали… Можно так сказать,
Что зритель ахнет с сожаленьем
О бедной участи героя
Иль покачает головою,
Весь преисполненный волненьем;
Шептать то быстро, то неспешно,
Чеканя каждый ценный слог,
Глаз не поднимая выше ног,
Держась сутуло и согбенно,
Схватившись с горя за виски,
Ломая руки от тоски,
Иль рвя бумагу на куски.
Не нужен ор, пусть будет плохо
Одним лишь видом, болью глаз,
Чтоб пожалеть мог зритель вас
И слышать мог малейший шорох,
Да пальцев хруст и треск стекла,
Печаль чтоб тихою была,
Как гладь поверхности пруда.
А дальше – горе. Пусть печаль
Для вас табу на крик наложит,
Но здесь крик всё-таки поможет
Оставить след, как снег февраль.
Он изнутри идёт, от сердца,
А вместе с ним болит живот.
Дрожит ладонь, белеют губы
И всхлипы стонут под гавот.
Взрываясь скрипом, тихо плачут
Глаза, закрытые рукой,
Как по стеклу ведя струной,
До сердца дрожью пробирают
Своею болью и мольбой.
Но крик здесь маленький, на вздохе,
Как будто «ах» иль «ох» сорвались
С двух тонких струн больной души.
Затем, актёр, друг, не дыши.
Пускай тебе вдруг станет трудно,
Дыханье будет, как в бреду,
А между этим падай грузно
На стул, подушки на полу,
Иль опускайся на колени.
О да, актёр, забудь о лени!
Ведь если сердце не жалеть,
То можно всех душой задеть
За чувства, за сознание —
Любовь и сострадание.
Ну, что ещё? Ах, гнев и злость.
Так в нашей жизни повелось
День ото дня вздымать и гаснуть
Двум этим качествам плохим.
