– Надо бы посмотреть город, давно ведь мечтал об этом. – выдал он самому себе.
Он провел гигиенические процедуры, оделся и пошел в номер ко Льву.
– Тук, тук!
– Кто там?
– Ван Клауд Дам, но не вам, – попытался с острить юноша.
– А это ты! Заходи. Дай мне пару минут. Можешь пока выпить кофе, вон там на столике, я заказывал обслуживание в номера.
– Слушай Лев, а ты давно в организации?
– Герцогиня тебе не рассказывала, что ли? Rapproché растят с детства, я уже даже не помню, как оказался в организации.
– Ну и как тебе нравится?
– Понимаешь, я ведь не знал другой жизни, а в этой я профессионал, меня данное положение дел вполне устраивает, да и признаться честно, я и подумать не могу о жизни вне организации.
– Понятно, пойдем прогуляемся по городу, я так хочу посмотреть на Эйфелеву башню после реконструкции.
– Конечно, пойдем глянем, я только за.
Буквально недавно Эйфелеву башню привели в соответствие союзной идеологии. Покрасили в красный и приделали огромную звезду. Идею реконструкции выдвинули Парижские партийные деятели. Народ французской союзной республики, поддержал её в едином порыве. Об этом массово говорили по всем каналам Союза. Обновленная башня производила обжигающе странное впечатление, рядом с ней даже находится было не комфортно, создавалось ощущение, что она вбивала пропаганду прямо промеж твоих извилин.
– Вот это да, чувствуется размах союзной власти!
– Союз никогда не скупился на символы. Это у них на генетическом уровне, еще с того первого союза. Ой, то есть у нас, мы же тоже с тобой союзные, оговорочка вышла.
– Честно Лев, я уже не до конца понимаю союзный ли я человек, организация то у нас все-таки интернациональная.
– Союзный, какой еще-то. Где родился там и пригодился. Не думай ты о чем Господь не велел, слышишь!
– Наверно ты прав, пойдем перекусим, а то уже урчать начинает.
Коллеги зашли в ближайшую кафешку взяли по большому бутеру из круассана, разделенного пополам и начинённого ветчиной, сыром, овощами и белым соусом и одну воронку V60 с яркой экспериментальной «Колумбией» на двоих. Бутер оказался средненький, круассан классный, а вот начинка весьма посредственная. Зато кофе не подвел, яркий, с нотами клубники, папайи, лайма и ягодного вермута.
– В Москве, конечно, вкуснее и выбор больше, но и сюда, в провинцию, стали завозить не дурной кофе.
– Пожалуй соглашусь с тобой, хоть и давно не был в столице, не предоставлялось возможности.
– Понимаю, ты получается, как ни крути человек подневольный. Это, наверное, грустно?
– Саша тебе не понять нас, у rapproché особый склад ума, который формируют с детства, мы не можем грустить или хандрить и депрессии у нас быть не может. Есть человек жизнь, которого мы ценим выше своей, это зашито нам в мозг, не в прямом конечно смысле, чипов у нас в голове нет, но есть четкие психологические установки, если тебе угодно, мозги у нас промыты начисто, я это прекрасно понимаю, но сделать что-то с этим я не то, что не могу, я этого и не хочу. Организация нашла меня на помойке, отмыла, вскормила, дала работу. Я рад и безмерно благодарен, понимаешь?
– С трудом, конечно, но ты говоришь разумно и логично.
– Ну вот представь. Ты любишь свою маму?
– Конечно!
– И ты не станешь любить её меньше, если она ошибется или как-нибудь резко отреагирует или что-нибудь сделает, что тебе не по нраву. Понимаешь к чему я клоню? Как ты безусловно любишь свою мать, так и я безусловно люблю организацию и вверенного мне человека.
