— Как долго я отсутствовал?
Достаточно долго, чтобы опоздать.
На сутки? Двое? В городе Изольды нет. Вывезли. Как далеко? В каком направлении?
— Неделю. Боюсь, их светлость покинули пределы протектората.
Не лжет. Но за неделю добраться до границы…
— Присаживайтесь. — Кормак убрал руку от тамги. — Нам есть о чем поговорить.
Кайя знал, о чем будет этот разговор. Сделка. Условия. Возможно, договор гарантией исполнения — Кормак не поверит слову. Торг, который лишен смысла.
Согласие. И дальше как?
— Вы не спешите мне угрожать. — Лорд-канцлер смотрел снизу вверх, с интересом и легкой иронией.
— Повзрослел.
— Это замечательно.
Угрожать бессмысленно. Кормак не тот человек, который испугается угроз. Он знал, на что шел. Вывернуть?
— Кстати, мой разум тоже трогать бессмысленно. Мне известно лишь общее направление. Остальным занимается посредник. Вот, — рядом с тамгой появился плоский камень темно-красного цвета, — это связь.
Нить, протянутая между Кормаком и человеком, который находится за десятки лиг отсюда. Если связь прервется, Изольда умрет.
Кто посредник? Кайя выяснит. Позже.
— И договор. — Камень исчез в раструбе рукава, из второго Кормак вытащил бумаги. Патетичный жест престарелого фокусника. — Черновик. Но сами понимаете, что в ваших интересах не затягивать подписание. Посредника хватит еще на сутки.
Этого человека даже убить не хочется. Смерть — это слишком быстро и просто.
— Дункан, сколько у вас сыновей?
— Пятеро.
И дочь, которую вновь пытаются подсунуть Кайя.
— А внуков?
— Двенадцать… или тринадцать. Мальчиков.
Есть, кажется, и правнук, пусть бы и формально не относящийся к роду Кормаков. Древо его рода давно переплелось корнями с иными деревьями. Родственные связи прочны. И не хватает лишь малость, чтобы возвысить свое имя над всеми.
— Вы понимаете, что когда я закончу, не останется никого?
Не понимает. Надеется, что договор и закон его защитят.
— Все-таки угрозы? А мне казалось, что мы нашли общий язык.
Кормак не верит в старые сказки о войне и везении. Он слишком хорошо знал отца, а теперь ему кажется, что этого знания достаточно.
— Час у меня есть?
Час для Оракула хватит?
— Даже два. И Кайя, не следует воспринимать все как трагедию. Месяц-другой подождете, пока страсти в городе поутихнут. Народ ведь рад ее уходу.
Кайя понял. И запомнил.
— Но память у людей короткая. Остынут, и вернете свою женщину. Подарите ей дом. Лечебницу. Еще что-нибудь…
— Час.
Кормак ушел. А система откликнулась на зов.
— Вероятность кризиса — девяносто восемь и три десятых процента, — сообщил Оракул.
Здесь он был неплотным. Призрак, вылитый из металла, прозрачность которого менялась, словно призрак изо всех сил пытался удержаться в этом мире. Но черты лица его по-прежнему вызывали глухое бешенство.
— Ты можешь найти Изольду?
Тамга на столе упреком: нельзя доверять технике. Нельзя доверять людям. А кому тогда можно?
— Система не располагает возможностью идентифицировать объект среди множества иных объектов.
Следовало ожидать.
— Хорошо. Что будет, если я попытаюсь выиграть время и найти Изольду?
— Вероятность гибели объекта девяносто девять и восемь десятых процента.
Кормак знает, что без договора он обречен. И угрозу исполнит.
— И что мне делать?
— Оптимального сценария поведения не существует.
Решать самому. Глупо было надеяться, что система подскажет идеальный выход. У нее своя логика и своя задача. Она лишь инструмент, сложный, но инструмент.
