Даже сейчас визитеров было меньше, чем до смерти Эндрю.
Возможно, это даже к лучшему. Изабел была шокирована смертью мужа, но не слишком жалела о своем вдовстве, и потому не могла допустить, чтобы кто-то догадался о таком вероломстве по отношению к усопшему. Эта мысль заставила ее вспомнить о причине сегодняшней встречи с Дженксом.
– Прошу прощения за вторжение пса, офицер. Припоминаю, что вы спросили, почему я позвала вас, если уже нашла ответы. Видите ли… мне нужна ваша помощь в не совсем законном деле. Но все равно оно праведное.
После того как она договорила, Каллум долго смотрел на нее. На форму губ. На цвет глаз. У него была прекрасная память на лица, и он считал ее глаза карими, но сейчас они были зеленовато-карими.
Изабел вскинула брови, ожидая ответа – единственного, который он мог ей дать, даже несмотря на то, какой красавицей она была, когда улыбалась.
– Простите, но вынужден отказаться, миледи. Моя должность – офицер полиции – не позволяет принимать участие в чем-то, как вы выразились, не совсем законном.
– Понимаю. Но это один из тех редких случаев, когда законность и праведность не одно и то же.
И верно, случай редкий. Но и такое бывает. Как только разговор будет закончен, Дженкс поедет в Ньюгейт именно по такому делу.
Это все решило.
– Хорошо. Расскажите мне.
– Если я расскажу, вам придется либо помочь мне, либо забыть о том, что сейчас произойдет.
Она была темноволосой, немного худой и бледной той бледностью, которую богатые женщины сохраняют с помощью зонтиков. Впрочем, хрупкой она не казалась и сидела прямо, как каменная колонна, одетая в серое платье.
– Этого я обещать не могу, – покачал он головой.
– В таком случае мне придется найти кого-то другого. Простите, что потратила ваше время и оторвала от столь важного фальшивого аукциона.
Она начала подниматься, но он протестующе вытянул руку:
– Леди Изабел, подождите, пожалуйста. Вы попали в беду?
– Нет. По крайней мере, я так не думаю. – Она снова села и пригладила и без того гладкие волосы: – Вернее, хотелось бы так думать, но на самом деле я затеяла все это ради Люси.
– Кто такая Люси?
Леди Изабел нервно повертела на пальце обручальное кольцо, которое носила до сих пор.
– Люси – это мисс Уоллес, о которой я упоминала, подопечная моего мужа. После его кончины опекунство перешло ко мне. У Морроу было очень мало родственников, поэтому он завещал ее мне, вместе с домом и остальной собственностью.
– Он завещал вам живого человека?
Каллум не встречал Эндрю Морроу при жизни, но, так или иначе, сделанное им немыслимо.
– Да. Но даже если бы и не завещал, я бы все равно хотела остаться с ней. Она приехала к нам за год до смерти Морроу и стала мне кем-то вроде сестры. Или дочери. Но для того, чтобы быть первой, она слишком молода, а для того, чтобы быть второй, – слишком стара. Возможно, я некто вроде тетки.
Она с улыбкой расправила оборки на запястьях.
– Простите. Пора бы уже разлить чай. Вы пьете с сахаром?
– Забудьте о чае. Расскажите о вашей подопечной.
– Хорошо. – Она оставила в покое чайник и продолжила: – Откуда начать? Насколько я знаю, Эндрю был ее троюродным братом, хотя истинная причина, почему именно он стал опекуном, разумеется, его деньги, которые когда-то были моими и сейчас опять перешли ко мне.
Изабел говорила спокойно, тщательно подбирая слова, но что, если она сбросит оковы учтивости и выложит все, что у нее на уме? Каллуму оставалось надеяться, что в этот момент он окажется рядом.
